Свобода

– Да и, принимая в расчет пессимистичный расклад, мы не так далеко ушли от места нашей горной лавины. Уж не знаю, какими возможностями обладают горские мафиози, и как они смогут нас вычислить или напасть на след… – добавил Андрей.

– Смогут, не сомневайся, и ты не узнаешь, как.

– А я бы в горах остался, – мечтательно произнес Петр Ильич. – Нет, это я просто так, о своем. – Он рассмеялся. – Если говорить о бегстве из страны, то граница с Грузией была совсем рядом.

– А потом? – спросил Андрей.

– Нет, если ты решил осесть на своей земле под чужим именем… – начал Петр Ильич. – Я говорю, что в том случае, если выбирать бегство, то можно было бежать на Кавказ. Так делали лучшие умы российской интеллигенции, поэты, в какой-то момент они оказывались на Кавказе. И там можно было бы и переждать.

– Чтобы потом вернуться и перейти границу в другом месте? – улыбнувшись, спросил Андрей.

– Или осесть под чужим именем, – сказал Гордон. – Кстати, Казахстан в двух шагах.

– Нет, давайте будем исходить из того, что есть, не нужно фантазировать, – предложил Андрей.

– Я хотел поддержать беседу, – смеясь, сказал Петр Ильич.

– Резюмирую, – произнес Андрей, – здесь оставаться нельзя, если где и хорониться, то не здесь. Вопрос остается открытым, Вячеслав, Петр Ильич?

– Я бы пошел дальше, до конца, – тут же ответил Гордон.

– Посмотрим по обстановке, – задумчиво произнес Кортнев.

– Что ж, пока нам придется двигаться вдоль Волги вплоть до Самарской области.

– Ислам? – спросил Кортнев.

– Нужно с ним поговорить, вернее, разговорить его. Мы даже не знаем, чего он сам хочет. Мне кажется, он в прострации и, вообще, не понимает, что происходит вокруг, и где он находится, и куда идет. Но, бросать мы его не бросим.

– Об этом не может быть и речи, – сказал Петр Ильич.

– Бросать не бросим, но и что с ним делать не ясно. Вот он как раз тот, у кого документы могут попросить в любой момент. Мы уже достаточно удалились от гор. И все-таки! – Вячеслав не выдержал и спросил: – Петр Ильич, вы не одумались? Вам это все зачем? Я, простите меня, ну никак в толк не возьму, что вы творите.

– Нет, Вячеслав, я не вернусь. Останусь я с вами, или окажусь в одиночестве, если вы решите меня изгнать, я решил превратить жизнь в дорогу.

Андрей улыбнулся.

– Как знаете, – выдохнув, заявил Кортнев. – Никуда мы вас не изгоним.

– Господи боже! – воскликнул Петр Ильич. – Совсем забыл! Совсем вылетело из головы! Ведь недавно проверил! Еще когда около Астрахани остановились. – Петр Ильич взялся обеими руками за голову. – Вот я олух, старый пень! Счета мои заморозили…

Андрей с Вячеславом переглянулись.

– То есть, это значит… – продолжал Пeтр Ильич.

– Что камеры в магазине работали, – закончил Андрей.

– Зато теперь не надо гадать, – грустно улыбнувшись, сказал Вячеслав.

– А мы тут распинаемся! – Андрей рассмеялся.

– Как я забыл об этом? Ведь сразу же собирался сказать. Вот годы мои. Вы простите меня.

– А теперь давайте планировать, – предложил Андрей, – пока зима не наступила.

– Молчит, – сказала Оксана, подсаживаясь к Андрею, которого Петр Ильич с Вячеславом уже оставили одного, отправившись готовиться к ночлегу.

– Боится.

– Он порой начинает дрожать. Ничего не ест до сих пор. Что с ним такое, страх, стресс? – Оксана пожала плечами.

– Это семь лет рабства, – сказал Андрей. – Как будто в прошлое попали.

– Что будем с ним делать?

– Ничего мы с ним не можем сделать, только взять с собой.

– Куда?

– Там видно будет. Мы не психологи, вряд ли у нас получится что-то придумать. Подождем, может, придет в себя и уже сам решит, как ему быть. Взрослый уже. В чем-то гораздо взрослее нас. И тут мы его не поймем, как бы мы не жаловались на свою жизнь. Извини, Оксана.

– Да все так, я согласна. О чем говорили?

– Взвешивали наши шансы и гоняли варианты из пустого в порожнее. Если быть честным, то мы просто-напросто не знаем что делать, хоть и пытаемся убедить друг друга в том, что беспокоится нам не о чем. – Андрей задумался и вдруг, повысив голос, произнес: – Мы все здесь убийцы! Мы больны! Мне кажется, нас накрыла какая-то волна эпидемии, всех накрыла. Оглядываясь на события последних дней, я порой не могу объяснить свои собственные действия. Я, как и Ислам, в состоянии шока, и это оказывает непосредственное влияние на поступки. И на мои и на наши. С самого начала…

– Что ты называешь началом?

– Оксана. – Андрей улыбнулся. – Я давно, с того самого момента… начала, как это произошло, все хотел у тебя спросить, – я тогда спросил, но мы перевели все в шутку, – а я все забывал, или неуместно было. Извини, но действительно, я не знаю, зачем, как… это, возможно, глупость, мелочь, но я удручен и…

– Да скажи ты, наконец! – не выдержала Оксана.

– Мы уже посмеялись над этим, но так и оставили. Но меня это почему-то беспокоит. Тогда, в отделении, когда ты сбежала с оружием, держа всех на мушке?

– Что?

– Ты направила на них один пистолет, верно? Зачем ты прихватила с собой еще два, распихала их по карманам, засунула за пояс, не знаю. Ты о чем думала в тот момент? Чтобы припугнуть, держа на прицеле, достаточно одного ствола…