Свобода

– Мне стало душно, – ответил Андрей. – Я как-то, видимо, бессознательно, давно пытался сделать шаг к чему-то, но никак не мог решиться. И даже не смотря на то, что я с головы до ног закабален кредитами, – и квартира и автомобиль у меня взяты в кредит, – я больше не мог терпеть давления. Это при том, что никакого плана относительно дальнейших действий у меня не было. Бездна. Меня словно что-то толкнуло. Что-то, как это не смешно звучит, из глубин подсознания, не знаю, как это правильно или красиво сказать. Я решил начать все заново, но как начать, я не определился. Думаю, сидя в том же офисе, я бы и не определялся, а просто сидел бы до посинения. Нужно было кардинальное действие. Или толчок, способный разбудить некое подобие инициативы. Сложилось так, что я вынужден был уйти. Я на своих собственных глазах терял достоинство. А тут… будто это все сотворил случай. Но, не оставшись без работы, я бы не оказался в том состоянии, душевном, моральном, – называйте, как хотите, – и не сорвался бы в ночь на машине. Не сорвался бы, не встретил Оксану. Вы понимаете?

– Ты спас ее. Она же ведь совершила то же, что и ты, по большому счету. Вот вас и свела судьба. Судьба. Никогда в нее не верил, да и сейчас, в общем-то, не верю. Но, на лицо, что все сорвавшиеся оказались вместе.

– Мы далеко не одни такие. Нет, я не имею в виду преступников. – Андрей рассмеялся. – Кто-то решается, кто-то, и их большинство, всю жизнь проводят, находясь под давлением внешней среды, и не могут по разным причинам из нее вырваться. Внешняя среда. А то, что с нами сейчас происходит? Даже не знаю, как это назвать. Это… такого не бывает…

– Ты думаешь сейчас о нашем нападении на аул? – спросил Петр Ильич.

– В частности, об этом.

– Это безумие! – воскликнул Гордон, – такого не бывает в реальной жизни. Согласен. Это даже для настоящих боевиков слишком нереально, но, тем не менее, это произошло. Мы это сделали. Мы, толком никогда не державшие в руках оружия, не имеющие ни малейшего понятия о том, как это все нужно делать, в считанные минуты разнесли целую банду, не получив ни одной царапины, и ни дрогнув. Как будто, как будто… – Петр Ильич запнулся.

– Как будто нас кто-то вел и защищал, – задумчиво проговорил Андрей.

– Как такое возможно, Андрей? Ты об этом думаешь?

– Это отчаяние. Ведь бывает, что человек в состоянии аффекта способен совершить немыслимое? Я не знаю, что думать. Просто остается принять все, как есть. И не расслабляться.

– Я считаю, что дело в том, что мы всё делаем по собственной воле.

– Что вы имеете в виду? – спросил Андрей.

– Мы свободны от пут внешнего давления, давления той среды, о которой ты говорил. Мы, как пружина, которая была долгое время сжата, а избавившись от силы удерживающей ее, рванула прочь. Я всю жизнь был зажатой в рамки собственных комплексов пружиной. Что-то произошло, что-то внутри меня, это что-то было доведено до того предела, что избавило меня от удерживающей силы. Возможно, это и было тем самым отчаянием, доведенным до предела, а оказавшись на пределе, перешло в некую иную форму и вырвалось наружу с силой, долгое время затрачиваемой на сдерживание. Это, как закон сохранения энергии. – Петр Ильич рассмеялся. – Став таким образом сильнее, мы способны творить немыслимые доселе чудеса. Обретя свободу, мы стали сильнее.

– Вы считаете, что мы обрели свободу? – удивился Андрей.

– Можно бесконечно рассуждать о природе свободы, но так никогда и не подойти к ее осмыслению. Даже определить ее невозможно. А принимать чью-то концепцию, основанную на том или ином философском или религиозном течении, не имеет смысла, поскольку, сам факт отношения свободы к течению лишает ее самой сути. Замкнутый круг, как размышления о боге, о любви, о смерти, о смысле жизни или бесконечности. Ее сила в загадке.

Андрей улыбаясь, смотрел на Петра Ильича. Он курил, пуская сигаретный дым вверх.

– Вы тут все философствуете? – раздался за спиной голос Кортнева.

– Присоединяйтесь, Вячеслав, – предложил Петр Ильич.

– Премного благодарен, но я предпочитаю реалистичный взгляд на мир, – Кортнев присел возле Андрея.

– У тебя есть объяснение произошедшему? – поинтересовался Андрей.

– Что конкретно ты имеешь в виду?

– Например, нашу бойню в ауле.

– Везение, – не задумываясь, ответил Кортнев.

– Аффект, – добавил Петр Ильич.

– А в целом? – продолжил Андрей.

– Не думаю, что сейчас самое время находить объяснение тому, что уже произошло. Гораздо важнее решить, что делать дальше. А то мы с вами ведем жизнь курортников, вышедших на прогулку, которым не о чем беспокоиться.

– Мы должны паниковать? – спросил Андрей.

– Не передергивай. Еще этот парень… Что с ним делать?

Андрей с Петром Ильичем молчали.