Свистулькин

– Александр Андреевич, – сказал Пален, – что за ужасное преступление.

Обер-полицмейстер изумленно покосился на губернатора, не зная, что сказать. Его еще не известили об убийстве Свистулькина, и он понял графа превратно. Аплечеев попытался совместить обстоятельства гибели Павла со словами губернатора – и не сумел. Уже издан манифест о кончине императора от апоплексического удара, уже весь Петербург пересказывает подробности ночного убийства и называет Палена вдохновителем заговора. Чего же хотят от него? Не разыскивать же заговорщиков, в самом деле. Многие из них как раз тут и находились, выделяясь помятыми после бурной и пьяной ночи физиономиями. Важничали, на поклоны едва отвечали кивками.

Неужто решено повернуть дело и признать убийство? Покарать каких-нибудь случайных бедолаг?.. Мысль эта неприятно задела Аплечеева: меньше всего на свете ему хотелось заняться чем-то подобным. Впрочем, он почти сразу же сообразил: даже если и так, расследования цареубийств не подведомственны, конечно, полиции. Что тогда?

– Жестокое и дерзкое убийство беззащитного старика не должно остаться безнаказанным. Тем паче в такой трагический день, когда публика без того встревожена.

Старика? Покойному императору шел сорок седьмой год – граф Пален десятью годами старше. Беззащитного?

– Петр Алексеевич, простите, не вполне вас понимаю. О чем, собственно, вы изволите говорить?

– Ах, Александр Андреевич, вам не доложили?

Пален кратно пояснил, о каком именно убийстве идет речь, и негромко продолжил самым доверительным тоном:

– Сами видите: столица волнуется, чувства возбуждены сверх всякой возможности. Очень вас прошу, займитесь этим досадным происшествием со всей вашей энергией и проницательностью. Докладывайте незамедлительно. Рассчитываю на вас чрезвычайно.

Александр Андреевич вбежал на этаж, следом трусили двое юных помощников. На лестнице он дважды останавливался и внимательно рассматривал через лупу пятна засохшей крови. Следующие ржавые пятна на стенах, ступенях и дверях лестницы и коридора Аплечеев уже только отмечал и оглядывал на ходу быстрым и цепким взглядом.

Подчиненные обер-полицмейстера побаивались и уважали за решительную энергию и острый ум. Александр Андреевич отправил квартального и пристава искать свидетелей, драгунам приказал не допускать любопытствующих, а прочим – удалиться к местам службы. Обер-полицмейстер молниеносными распоряжениями выгнал всех из комнаты, оставшись со своими помощниками. Почти мгновенно нашли орудие убийства. Кинжал выглядел старинным, дорогим и необычным. Александр Андреевич внимательно осмотрел покрытое запекшейся кровью оружие. На рукояти из сплетенных золоченых змеек нашлась небольшая кнопка, он нажал, и два клинка отошли в стороны от центрального, образовав трезубец.

– Костенька, – подозвал Аплечеев одного из помощников, – бери эту диковинку и немедленно к Драйеру, он держит лавку…

– На Екатерининском? Подле Каменного моста?

– Молодец, точно так. Покажи ему, узнай, не проходило ли через него. Да скажи, что я спрашиваю, – Аплечеев выговорил «я», словно подчеркнул. – Коли нет, двигай к Митрофанову на Невский, если и там нет, то к Аппельбаху на Фонтанку.

– Всех знаю, – кивнул молодой человек.

– Всем непременно укажи, что Я спрашиваю. Как выяснишь, сразу в канцелярию и жди меня. Впрочем, нет. Обойди-ка ты, братец, всех троих, кто бы что ни сказал. Лишним не станет. Да, и вот еще. Заверни, братец, прежде кинжал как-нибудь, хоть в газету, незачем народ пугать. И без того…

Александр Андреевич завершил осмотр и удобно устроился в квартире Альтбергов. Бледные хозяева были очень напуганы, не столько убийством, сколько угрозой разоблачения плутней с квартирами. Аплечеев их выгнал и лично опросил свидетелей.

Ульяна Августовна от шока отвечала неясно, Александр Андреевич скорее утешил ее, чем допросил, под конец слушал немного рассеянно: стало понятно, что ничего полезного Шпомер не добавит. На Литейном остановился конный конвой и солидный экипаж, запряженный превосходной парой, с лакеями на запятках. Из коляски тяжело выбрался очень тучный Павел Яковлевич Беркасов – полицмейстер этой части города. Александр Андреевич, увидев его из окна, скривился, словно попробовал что-то кислое: он терпеть не мог подчиненного за глупость, подлость и вороватость, но избавиться не удавалось. Высокие покровители.

– Явился… – недовольно пробормотал Аплечеев.

– Что, простите? – недоуменно спросила Ульяна Августовна.

– Ничего. Спасибо, ваше сообщение необыкновенно полезно. Не смею задерживать.

Ульяна Августовна поднялась, оправила юбки и замерла в нерешительной позе. Вставший Аплечеев ожидал ее ухода, ничем не выдавая нетерпения.

– Вы ведь найдете убийцу? – тихо спросила она.

– Что? Да, да, непременно. Прошу просить. Следующего давай!

В комнату впустили мальчика со взрослым мужчиной мещанского вида – отцом, если судить по внешнему сходству. Мужчина нервничал и непрерывно вытирал руки о передник.

– Ваше благородие, не погуби! – с порога взмолился он. – Ведь дурачок, дитя неразумное, сам не знает, что плетет! Не слушайте вы его!