Свинцовые сумерки

Командир разведгруппы понимал, что его бойцам срочно нужен отдых, поэтому первый вскинул два вещмешка за плечо и махнул рукой:

– За мной, – и пошел вперед. Глеб и сам от усталости двигался через силу, тело с трудом слушалось его.

«Сейчас ребята поспят, надо продержаться два часа. Окунусь в воду, чтобы взбодриться», – уговаривал он сам себя на ходу. Неожиданно командир остановился так резко, что Авдей врезался в его спину. Взмах рукой – и разведчики бесшумно опустились к корням дерева, скрывшись за густыми ветвями. Невысокий человечек с редкой рыжей шевелюрой с наслаждением отфыркивался в реке, по которой стелилась утренняя туманная дымка. Он не заметил разведгруппы, так как с удовольствием уходил под воду с головой, а потом шумно отплевывался, восторженно выдыхая:

– Оооо wie gut! Wasser![2]

Шубин в это время лихорадочно соображал, как им действовать дальше. «Он пришел просто освежиться и сейчас уйдет», – подумал он. Наверх по склону вели вырытые в земле ступени, которые немцы, стоявшие в деревне не первый год, видимо, устроили специально, чтобы облегчить спуск к воде для купания. А разведчики, потерявшие от усталости бдительность, их не сразу заметили. Теперь оставалось лишь затаиться, дожидаясь, когда немец закончит свои водные процедуры.

Рыжеволосый выбрался из воды, отряхнулся и принялся натягивать на мокрые ноги нательное белье. Шубин с облегчением выдохнул – противник не заметил их присутствия, все-таки они не на передовой, и здесь немцы не вздрагивают от каждого шороха, а могут вот так расслабленно освежиться в прохладной реке после душной ночи. Но свои штаны немец надеть не успел, сбоку от Шубина мелькнула черная тень. Неожиданно для всех Коля Воробьев с размаху прыгнул на фашиста. От удара худого мальчишеского тела тот упал, неловко задергал руками, пытаясь сбросить с себя худосочного мальчишку. Но Николай словно обезумел: он молча вцепился в горло лежащего врага, сдавил его сильными пальцами и не сводил остекленевшего взгляда с багрового перекошенного лица.

Следом кинулся Злобин:

– Коля, Коля, ты что, остановись! Тише, перестань, ты нас выдашь!

Он попытался оторвать Воробьева, но безуспешно, тот остервенело душил дергающегося в судорогах немца.

Действовать надо было мгновенно, чтобы не допустить провала операции. Шубин подскочил к Воробьеву, оплеухой сбил парня на землю и тут же поймал мечущуюся голову немца за рыжие волосы и запихал в жадно открывшийся рот пучок осоки. На попытку мужчины встать ответил жестким ударом, который рассек фашисту бровь, бросил Злобину:

– Переведи ему, пускай молчит, тогда сохраним ему жизнь.

Авдей торопливо забормотал на немецком, в то время как Глеб стягивал руки пленного его же кителем. Рядом топтался ошарашенный Воробьев, он смотрел удивленно, будто сам не понимал, как сделал такое. В другом месте Шубин устроил бы парню хорошую выволочку за незапланированное нападение, но не сейчас. Сдали у юного разведчика нервы, бросился на случайного офицера, а судя по кителю, невзрачный рыжий пузан – оберлейтенант СС, теперь уже ничего не поделать. Они все равно планировали брать языка, чтобы получить сведения о происходящем в выжженном Ракитном, и пускай вот так, нелепо и непродуманно, но все же языка взяли. Изменить случившееся командир группы сейчас не сможет, остается только исправлять ошибки молодого напарника как можно быстрее. Шубин тихо приказал:

– Тащите его быстрее подальше отсюда. Надо его допросить в спокойном месте. – Он почти швырнул немца в руки Воробьева. – Давай помогай.

Они вдвоем подхватили эсэсовца и торопливо поволокли от спуска на холме. Злобин собрал разбросанную одежду немецкого офицера и поспешил за товарищами. По пути Воробьев пришел в себя и его начало трясти от осознания своей ошибки. Парень с ужасом и мольбой взглянул на командира:

– Товарищ командир, простите, я… я как его лицо увидел, у меня… как вспышка в голове, будто гранату взорвали. Это он, тот самый офицер, который командовал расстрелом людей из нашего поселка. Это он! Простите, я… я… не смог… я убить его хотел, отомстить. Он же тысячи людей и детей и… он командовал, рукой махал, и солдаты стреляли.

Шубин видел, как худо мальчишке от возвращения в мертвую деревню, не выдержали его нервы столкновения с прошлым. Только времени помочь мальчишке совсем не было. Они в слишком опасных условиях – прямо под носом у врага, когда даже неосторожный крик может привлечь лишнее внимание и привести к рассекречиванию всей группы. Здесь не до нотаций, да и он сам, как командир разведгруппы, виноват, что вовремя не обратил на парнишку внимания. Нужно было сказать ему хотя бы пару слов или не брать с собой на вылазку к домам. Ведь должен был понять, как трудно тому вернуться в родной поселок и увидеть, что с ним стало. Все, что он любил, было погублено, сожжено. От такого у взрослого сдадут нервы, а тут совсем мальчишка. Поникший Коля Воробьев махнул вверх, где складка местности нависала губой с берега:

– Вон там можно укрыться, там большое углубление. Настоящая пещера, мы с ребятами там играли в индейцев.