Свингующие

Впрочем, брутальное самомнение – вовсе не показатель психического равновесия. Скорее наоборот… Надо бы навестить друзей. Может быть, Оля уже все рассказала Игорьку и тот встал на тропу войны? Или на тропу отчаяния. Хотя рефлексивные мейерхольдовские паузы – не бекетовский метод. И все же его исчезновение с перископов тревожит…

Интеллигентские метания недолго мучили Каспара. Волны творческого процесса – лучшее лекарство от чувства вины и от прочих чувств, не имеющих к процессу отношения. Творческий эгоцентризм временно затмил друзей, подруг, подруг друзей, друзей друзей и подруг друзей друзей – и далее плюс бесконечность. Но ему было слабо затмить родственников! Каспар это понял, как только услышал в телефонной трубке гневный вопль отца:

– Куда ты пропал?! Я как проклятый звоню по телефону, который ты мне дал, там о тебе слыхом не слыхивали! Мы уже думали объявлять розыск!

Каспар, конечно, был хорош гусь: оставил Сашеньке телефон Олиной коммуналки (чтоб отстал с расспросами о месте дислокации) и начисто забыл об этом. А еще забыл о святой обязанности подавать телефонные сигналы о себе каждую неделю. Сигналы не бедствия, а желательно процветания. Таков был давний семейный уговор, но «доктор Ярошевский» как-то вдруг решил, что вырос из короткого поводка. Как бы не так! И какой такой диплом, павлин-мавлин, феромоны Монферрана, когда отец нервничает, Айгуль ждет ребенка – «ну не ребенка, – внука, да какая к лешему разница!» – а Руслан, балбес, разбил чужую машину, и теперь надо за него возмещать ущерб. И вообще, что будет со всеми нами, если нет нам достойной смены, если дети нас не слушают и не ценят, и после смерти мы будем три дня гнить в квартире, всеми забытые, а могила родной матери в ужасном состоянии, и скоро по соседству там будет гнить родной отец…

– Стоп, папа! Ты же собирался гнить в собственной квартире! Что же тебе Лейла Робертовна не объяснила, что нельзя путаться в показаниях? – Сашенькину истерику можно было легко победить сарказмом.

– У Лейлы Робертовны, между прочим, сын закончил МГИМО!

– О, это аргумент! Я думаю, место учебы детей – это как марка автомобиля. Сказать «у меня сын закончил МГИМО» – примерно то же самое, что «я купил «роллс-ройс». Тогда, папа, тебе придется отвечать «а я, старик, все еще на «запорожце». Действительно, не комильфо!

– Ладно, прекрати. Я серьезно. Айгуль на днях едет в Москву. Хорошо хоть, я успел тебе сказать! И еще у нас тут… Шериф умер. Такие дела.

Глава 14 Старые раны

Из Сашенькиных мудростей: «Бог не выдаст, семья не съест. Если повезет».

Собачий срок меньше человеческого. Но этот факт не мешает человеку быть опрометчиво уверенным в будущем. Шериф с незапамятных времен был частью Каспарова микрокосма. Той частью бессмертного «я» – в собственную кончину никто толком не верит, – которая все же смертна. И она выгодно оттеняет значимость и протяженность человеческой жизни. Такова эзотерически непростая собачья миссия. И, похоже, кошачья, несмотря на девять жизней. Шериф почти двадцать лет тянул эту лямку. Его давно уже теребили по загривку и обзывали «старичком» и «ленивцем». Он как-то сразу из молодого, шумного симпатяги превратился в старого, размеренного сибарита и много лет производил обманчивое впечатление собачьего пенсионера. Обманчивое потому, что тайно сохранял боевой дух и был способен на внезапные выходки. Смерть стала последней из них. Оглушительной и вероломной. Каспар все мечтал с размахом отметить вместе два юбилея – свой двадцатипятилетний и двадцатилетний собачий. Цифры – великая иллюзия, особенно круглые. Каспару казалось, что уж в двадцать пять лет ему будет чем похвастаться перед человечеством. Типичные просчеты молодости. Дата приближалась, а достижений кот наплакал. И теперь вот Шериф…

Айгуль вышла на перрон в темных очках. Новая мода для декабря… На вопросительную иронию племянника она встревоженно поинтересовалась:

– А тебе что, Саша ничего не рассказал?

– Он много чего рассказал, но при чем тут очки?!

– Я так и знала! – вскрикнула тетушка. – Твой папа в своем репертуаре. Хотя я понимаю – у него открылись старые раны… боже мой, неужели он и тут считает виноватой меня?! Только так я могу объяснить его молчание!

Каспар потребовал немедленно прекратить поток сознания и объяснить все по порядку. Но он добился только туманных намеков о том, что перед уходом Шериф успел начудить. Остальное Айгуль обещала рассказать вечером, после своих таинственных дел. Никак, таких же темных, как и новомодные очки.