Чтобы уберечь Янину от опасностей, подстерегавших на улицах гетто и в замусоренном дворе их дома, мать нашла деньги и записала ее на частную игровую площадку. Здесь три дня в неделю девушки по очереди играли в нетбол. Поскольку мать запретила Янине приносить домой какие-либо книги, одиннадцатилетняя девочка организовала группу для занятий гимнастикой и нашла балерину, которая согласилась заниматься с ними, пока они не научились без малейшего труда делать шпагаты, стойки на руках и мостики. Физические упражнения вдали от «зловонного воздуха», окутывавшего остальные районы гетто, считались важным элементом борьбы с хандрой, не говоря уже о туберкулезе. Даже поздней осенью 1940 г. матери старались отыскать на тротуаре освещенный участок и подставить своих малышей солнечным лучам. Следующей весной, почти в начале лета, взрослые, у которых нашлось лишних 2 злотых, могли взять напрокат шезлонг в новом кафе «Сказка», открывшемся в отстроенном после бомбежки здании и, чтобы поддержать «пляжную» тематику, даже надевали купальные костюмы [71].
Своей счастливой судьбой Янина Давид была обязана не только тому, что ее отец поступил служить в полицию гетто. Вскоре после того, как в ноябре 1940 г. ворота Варшавского гетто закрылись, к ним явилась с неожиданным визитом одна из старых возлюбленных ее отца, Лидия. Бросив всего один взгляд на стоявшую в их маленькой темной комнате высокую, красивую, лучезарно улыбающуюся женщину с длинными медовыми волосами, уложенными вокруг головы, и большими голубыми глазами, Янина подбежала к ней и уткнулась лицом в ее пальто. Лидия демонстративно нарушила комендантский час во время своего первого визита, а через некоторое время приехала снова и забрала Янину, чтобы та провела вместе с ней Рождество на «арийской» стороне. Стиль, как и было сказано, имел огромное значение. Когда они, держась за руки, выходили за ворота гетто, одного вида шубы Лидии оказалось достаточно, чтобы заставить полицию смотреть в другую сторону [72].
Так Янина неожиданно погрузилась во взрослый мир секса, обмана и верности. Лидию и ее отца влекло друг к другу еще с тех пор, когда он был состоятельным горожанином. Теперь Лидия была замужем за Эриком, парикмахером немецкого происхождения, который во время оккупации встал на сторону поляков и упорно отказывался от преимуществ, которые мог бы иметь как немец. Кроме того, у нее был любовник, немецкий офицер – высокий белокурый красавец с серо-зелеными глазами. Она собиралась уехать с ним из Польши и поселиться в Италии сразу после того, как Германия выиграет войну. Как ни жаль Янине было Эрика, невысокого, полноватого, сильно заикавшегося человека с меланхоличными глазами, ее так же, как и многих других, очаровывала страстная, неугомонная энергия Лидии. Она знала, что отношения Эрика и Лидии испорчены, и они ссорятся так же, как ссорились ее собственные родители в их грязной маленькой комнате в гетто, когда ее мать обвиняла отца в изменах. Запутавшись в сложной паутине взрослых откровений и секретов, Янина быстро поняла, насколько могущественными и разрушительными могут быть любовь, красота и ревность.
Очень немногим еврейским детям доставалось столько же привилегий, сколько Янине Давид или Мириам Ваттенберг, и у родителей на «арийской» стороне Варшавы было гораздо больше возможностей защитить своих детей. Ванда Пшибыльска также оказалась со своей семьей в одной тесной комнате после того, как ее отец вышел из тюрьмы. Пшибыльские переехали в Варшаву из своей деревни Петркув-Куявски и вместе с другими беженцами обустроились в бывшем университетском общежитии. Здесь родители могли позаботиться об образовании своих дочерей, устроив их в подпольный лицей. Они придерживались либеральных и во многом толерантных националистических взглядов [73].