Связанные прошлым

— Это просто смешно, — ответил отец, качая головой. — Ни Леонардо, ни Раффаэле не станут слушать приказы девушки.

Выражение лица Рокко было нарочито пустым, но я подозревал, что он разделяет взгляды моего отца. Однако он был слишком умен, чтобы не встать на мою сторону, и постарался бы убедить моих людей в моей точке зрения, даже если не был согласен. Он был оппортунистом[2] до мозга костей, что было одновременно и полезно, и отвратительно.

Отец повернулся к Рокко, как я и ожидал.

— Ты не можешь быть согласен с выбором Данте.

Рокко натянуто улыбнулся.

— Я доверяю своему Капо делать то, что лучше всего.

Губы отца сжались в тонкую линию. Я предпочитал термин Капо, но он привил мне — Босс. Тонко воспользовавшись словом Капо, ясно показало, на чьей стороне Рокко: на моей. Его благодарность распространялась и на настоящее. Оставив его в живых оказалось полезным во многих отношениях за эти годы. Он едва заметно кивнул мне, его глаза были похожи на глаза собаки, ожидающей угощения.

Отец повернулся к Джованни, который, как и Рокко, знал, что лучше не показывать своих чувств открыто.

— Ты же не хочешь, чтобы твоя дочь работала. Это некорректно.

— Если это делает Вэл счастливой и если Данте согласен с этим, то не вижу причин для своего неодобрения. Она все равно прекратит работать, как только станет матерью.

Я весь напрягся. Ожидалось, что у меня появятся дети, особенно теперь, когда мне было уже за тридцать и мой первый брак не произвел никакого потомства. Я боролся с нахлынувшим потоком гнева и печали.

Отец мрачно кивнул.

— Когда бы это ни было. Но уверен, что Данте уже все спланировал.

После этого он ничего не сказал. Может, наконец он понял, что дни его власти подошли к концу. Теперь мое слово закон. Без сомнения, он по-прежнему будет выражать мне свое мнение по этому вопросу, неоднократно.

Когда встреча завершилась, я отвел отца в сторону.

— Считаю, тебе пора полностью уйти в отставку и перестать посещать мои встречи с моими людьми. Твоё присутствие подрывает мой авторитет, а я не могу этого допустить.

— Допустить? — резко повторил отец.

Его возрастные глаза встретились с моими, пытаясь пристально посмотреть на меня, но, как и в последние несколько лет, он в конце концов отвел взгляд.

— Хорошо. Если это то, чего ты хочешь.

— Именно этого я хочу, — твердо сказал я.

Я вернулся к машине, но не успел завести двигатель, как зазвонил телефон. Мама.

— Чем могу быть полезным?

— Слышала, ты разрешил своей жене устроиться на работу?

Она, конечно же, узнала об этом от отца.

— Да.

— Это вызовет скандал, Данте. Ты уже многих оскорбил, женившись на вдове, почему ты так настаиваешь на том, чтобы разбить мне сердце? Подумай о Наряде!

Мой рот сжался от ее театрального представления. Ее слова вернули меня к Валентине и нашей последней ночи, мучительным воспоминаниям, которые я не хотел воспроизводить, разговаривая с мамой.

— Мама, я веду Наряд в будущее. Сейчас, мне нужно повесить трубку. У меня есть дела, которыми я должен заняться.

Она тихонько всхлипнула, но я сразу понял, что это ее фальшивые слёзы. Я закончил разговор. По дороге домой мой телефон снова зазвонил. Случайно взглянув вниз, я увидел сообщение от Инес.

Инес: Я горжусь тобой.

Мой рот дернулся.

* * *

Конечно, разрешив Валентине работать отчасти пошло мне на пользу. Она была занята, и у нее стало меньше времени на поиски моего общества. Как я и ожидал, прошлое не так легко забыть. Днем я старался избегать близости Валентины, но ночью мое желание всегда побеждало. Я никогда еще не был настолько безудержным, настолько подчинённым своим желаниям. Валентина не осознавала своей власти надо мной, и не только ночью. Даже днем я ловил себя на мыслях о ней. О том, как она настаивала на том, чтобы раздвинуть мои границы, заинтриговало меня.

Но пока я держал фотографию Карлы в ящике стола, воспоминания о ней не покидали меня. Их нелегко было забыть, и я не хотел.

В течение следующих нескольких недель Валентина доказала, что является способным работником в казино и все более смелой любовницей в постели. Мы погрузились в рутину, которая меня вполне устраивала, но явно беспокоила Валентину. Я притворялся, что не замечаю ее недовольства, потому что это позволяло мне не обращать внимания на собственное раздражение. Часть меня хотела Валентину для чего-то большего, чем секс, но упрямая натура держала меня на привязи к клятве, которое я никогда не должен был давать.

Пытаясь тонко показать Валентине, как я ее ценю, я отправился к нашему семейному ювелиру и заказал у него ожерелье с изумрудами. У него было несколько на выбор. Поскольку почти каждый член мафии Наряда покупал у этого человека украшения для своих жен, а иногда и любовниц, у него всегда был огромный выбор.

Я остановил свой выбор на том ожерелье, что было почти такого же оттенка, как глаза Валентины. Несмотря на ее потрясающее тело, ее глаза преследовали меня больше, чем ее изгибы.