Святы и прокляты

— «Фигуру короля ты можешь представить себе соответственно возрасту, не меньше и не больше. Но природа наделила его выносливыми, сильными членами и крепким телом. Никогда не сидит на месте, весь день в движении. Чтобы проверить свою силу упражнениями, он тренируется и умеет обращаться со всеми видами оружия. Вот оружие в его руке, вот он взмахивает мечом, которым владеет лучше всего… Натягивать лук и попадать в цель копьём он выучился благодаря долгим тренировкам. Отборные, быстрые скакуны — его друзья. Никто не сравнится с королём во владении уздой и шпорами. Весь день до наступления ночи он упражняется то с одним, то с другим оружием, а также посвящает ещё несколько часов чтению и трудам по истории.

Его поведение выдаёт королевское происхождение, а выражение лица и властная величественность явно принадлежат повелителю. Его высокий лоб и добрые блестящие глаза притягивают взоры гостей, люди ищут его взгляда. Пламенный, остроумный и понятливый, он ведёт себя несколько неблагопристойно, но это исходит не из его натуры, а скорее является следствием общения с грубыми людьми. Меж тем его королевские манеры и благая склонность к доброте постепенно избавят его от всего дурного.

Он не переносит указаний и во всём полагается на собственную голову. Насколько можно видеть, ему кажется позором подчиняться опекуну и быть мальчишкой, а не королём. Поэтому он всячески избегает любого надзора со стороны опекуна и часто переходит границы того, что подобает королю (отчего, конечно, весьма страдает его репутация)»…

— Мой король! Как живой! Таким я и запомнил Фридриха. Таким он останется в моём сердце навсегда, — восторженно произнёс Вольфганг Франц.

— «…Благодаря своему усердию он развит не по годам и обладает такой мудростью, которая приобретается зрелым мужчиной в течение многих лет. Не стоит считать годы его жизни и ждать дня его совершеннолетия, потому как он есть владыка по величию и муж по разумению», — закончил чтение Константин. — Это не само письмо, а список с письма, тут не указано, кто пишет и к кому оно обращено, но…

— Наш благородный тюремщик ночью проглядел листки и знал, что сегодня мы можем подойти вплотную к самой личности императора, — догадался трубадур. — Так что эта характеристика юного короля пришлась ко двору, — он вышел на середину и поклонился на все четыре стороны. — Уверен, что старый Спрут наблюдает за нами через какую-нибудь незаметную щёлку, — пояснил трубадур свои действия остальным.

При слове «Спрут» Рудольфио подавился довольным смешком.

— Впрочем, я уже говорил, что не намерен более оставаться без еды, а посему вношу свою лепту в сегодняшнюю порцию историй о Фридрихе. — Вальтер сделал паузу, дожидаясь, покуда Константин отточит своё перо. — Итак, Папа поддерживал претензии Фридриха относительно его сицилийского наследства и при этом не желал видеть его на престоле римского императора, так как полагал, что нельзя сосредоточивать так много власти в руках одного человека. Таким образом, в Германии правили регенты Марквард фон Анвейлер[48] (названный Папой в своём письме[49] к Совету «врагом Бога и церкви») и Вильгельм Каппароне[50]. А на материковой части Сицилии Дипольд фон Швайнспойнт[51] боролся против полководца Папы, графа Готье де Бриенна[52] и канцлера Вальтера фон Пальяра.

Впрочем, на Маркварда точили зубы и сторонники Фридриха, которого тот величал в лучшем случае «не имеющим права на престол». Скинув Фридриха, Марквард рассчитывал занять сицилийский трон сам. Поэтому в январе 1199 года он изгнал войска Папы из города Сан-Германо, после чего неожиданно метнулся на Сицилию, где закрылся в городе Палермо.

Папа послал свои войска, которые разбили воинские силы Маркварда близ Монреаля и затем нанесли удар при Таормине. Папа был готов добить поднявшегося на него смутьяна, но неожиданно «божье» войско начала подкашивать эпидемия чумы, и Иннокентий счёл за благо вернуть войска в Южную Италию.

Все эти победы осуществил папский ленник канцлер Вальтер фон Пальяра, но тут произошло то, что пошатнуло позиции канцлера. Прошёл слух о том, будто Папа собирается передать сицилийский трон графу Готье де Бриенну, женатому на одной из дочерей короля Танкреда. Канцлер понимал, что пока королём остаётся несмышлёный мальчишка, он сам сможет спокойно управлять королевством обеих Сицилий, стоя за троном. Что же до перспектив увидеть на этом самом троне своевольного де Бриенна, которому не нужен ни советник, ни тем более управляющий его делами… Это не могло устроить канцлера, потому он ввёл своего брата, графа Джентиле Манупелло в семейную коллегию, куда вскоре был приглашён и враг Папы Марквард фон Анвейлер. Вместе они отправились бить Готье де Бриенна.

На время похода канцлер передал своему брату Джентиле столичный город Палермо, куда был доставлен и Фридрих. Юный король наконец-то оказался в своих владениях. Но в каком статусе?!

— Простите, благородный Рудольфио, но по дороге вы говорили, что Джентиле Манупелло — отец нашего хозяина? — встрепенулась Анна.