Святы и прокляты

Он не только не сказал доброго слова дарителю, но и не заметил, что ему позабыли подать специальную рукавицу. Посланник был слаб глазами, а приехавший с ним его юный племянник Гансало, находившийся при дяде в статусе оруженосца, клевал носом от усталости и жары… Вот и получилось, что птица вцепилась когтями в незащищённую руку Его Величества, а тот от счастья даже не заметил боли!

Потом, уже позже, мне, как оруженосцу короля, был доверен клобучок, и я начал постигать науку воспитания соколов и ухода за ними.

— А Фридрих нашёл своего белого кречета? Он вырос и купил его себе? — Анна была очарована рассказом.

Константин что-то записывал сидя за столом. Вальтер и пожелавший проследить, как идёт работа, Рудольфио о чём-то шушукались.

— Да, милая принцесса. Но мы заболтались, нас уже ждут. Не хотите же вы, чтобы хозяева этого гостеприимного «Греха», — кивок в сторону слуги сеньора, — лишили нас обеда? Честно говоря, я уже привык хорошо питаться.

— Я не принцесса! — помотала головой Анна. — Но, скажите же самое главное, он охотился с белым кречетом в лунную ночь?

— Охотился, охотился… Скажу больше. Когда он рассказал об этой своей мечте султану аль-Камилу[47], у того выступили слёзы умиления на глазах — так хорошо и складно говорил наш молодой король, таким красивым в этот момент он был! Белое благородное лицо, синие как море, лучистые глаза и золотые, рассыпанные по плечам волосы… «Да вы, мой друг, истинный поэт!» — промолвил аль-Камил, после чего подарил королю белого благородного кречета и охоту в лунную ночь. Они вместе преследовали дроф, куропаток, уток, а позже, по дороге к султанскому лагерю, ещё и зайцев.

Всю добычу приготовили потом султанские повара, и она благоухала рядом с дивными фруктами и только что испечёнными лепёшками. Мясо ели руками, лепёшки макали в мёд, а прекраснейшие из женщин танцевали для султана и короля, звеня золотыми украшениями. Эх, было время! Хотел бы я сказать, что вино лилось рекой, но то было бы неправдой, потому как в землях султана всякое вино запрещено законом. Так что, как бы ни хорошо у султана, а христианская душа там нипочём не прижилась бы.

— А что было потом? — не отставала Анна.

— Потом? — Вольфганг Франц погладил девочку по голове. — Потом трубадуры сочинили сто песен об охоте в лунную ночь, и аль-Камил подарил нашему королю Иерусалим!

Глава 9 Портрет короля

— Я теперь тоже буду мечтать о соколиной охоте в лунную ночь, — усаживаясь за каменный стол и раскладывая перед собой бумаги, чуть ли не пропела Анна.

— Благодарю вас, сеньор Франц, я записал ваши воспоминания. Не могли бы вы уточнить, если, конечно, знаете, — Константин порылся в записях, — с какой целью Его милость канцлер Вальтер фон Пальяра посетил Фридриха в его замке?

— Но я всего лишь рассказывал сеньорите о соколах… — удивился старый оруженосец, переводя взгляд с одного узника замка «Грех» на другого. — А впрочем, разумеется, знаю. В четырнадцать лет Фридрих достиг того возраста, когда Иннокентий был просто обязан отпустить его из-под опеки. Отказывая ему в короне Германии, Папа ясно выразился, что мальчик-король избран почтеннейшим собранием со дня своего совершеннолетия. Так что канцлер явился в замок с конкретной целью — посмотреть на короля и решить, годен ли тот для чего-либо, или…

— Или? — застыла с пером в руке Анна.

— Ваш предок — бастард принца Иоанна, насколько я понял, так и не сел на престол, да и вы оба вряд ли когда-нибудь коронуетесь Византийской короной. Я прав? — покосился на мальчика Рудольфио.

— Да. Мы можем только гордиться присутствием в нас королевской крови, — сдвинул брови Константин. — Возможно, в дальнейшем это поможет мне устроиться на службу и выдать Анну замуж.

— Вот именно. Оттого никто из ваших родственников по близким к престолу линиям и не стремится выпустить вам кишки. В то время как Фридрих с трёх лет был королём Сицилии и имел право в том числе и на отцовское наследство.

— Теперь понятно. — Константин извлёк из рукава два свитка и, развернув их, с поклоном протянул Вальтеру. — Сегодня утром наш гостеприимный хозяин вручил мне эти письма, чтобы я мог переписать их для нашей летописи. Должно быть, это то самое описание, которое сделал канцлер или кто-то из его свиты, после посещения Фридриха.

Трубадур бегло просмотрел текст и протянул его оруженосцу. Тот, однако, не удостоил бумаги вниманием, после чего вернул письмо мальчику и благосклонно кивнул, чтобы тот прочитал написанное вслух: