Священный месяц Ринь

– Представьте, нет. В одном случае – бродяга, в другом – служители Рощ. Сейчас мы с вами направимся на Круг Посвященных. Туда их и привезут.

– Кто привезет – Терксхьюм?

– Нет, крестьяне, прихожане отца Филарета – помните его?

– Помню, – сказал Юл, – отчего же…

– А почему вы решили, что Терксхьюм?

– Просто для них это такой подарок, – Юл замялся было, продолжать или не продолжать, и решил продолжать, – что они вполне могли бы преподнести его себе сами.

– Такое предположение, – начавшим звенеть голосом произнес отец Александр, – просто оскорбительно!

– Возможно, – согласился Юл. – Но оно логично. И вообще: у вас не возникает впечатления, что готовится нечто большее, чем просто принятие мер безопасности для детей? Не может быть, чтобы у вас такого впечатления не возникало…

– Юлий Владимирович, – сдерживаясь, сказал отец Александр, – а не кажется ли вам, что вы… м-м…

– Переступаю черту? – подсказал Юл.

– Что вы разговариваете со мной, как богатый дядюшка с нищим племянником? Да, мы бедны, а вы богаты, да, мы целиком зависим от вашего благорасположения – да, да, да! Но не забывайте, что мы ступили на этот путь сознательно, имея целью сохранить Господа нашего Иисуса Христа в душах… извините.

– Это вы меня извините, – сказал Юл. – Поймите, я встревожен не меньше вас, и когда чувствую, что от меня что-то скрывают…

– Да не скрывают, – поморщился отец Александр. – Просто пока ничего достоверно не известно. Слухи, обрывки слухов… может, сейчас, на Кругу…

* * *

Но и на Кругу ничего стоящего узнать не удалось. Из трех захваченных Служителей один умер по дороге, а двое были без сознания. Посвященные утверждали, что преступные Служители таковыми не являются, поскольку давно изгнаны из рядов. Терксхьюм утверждали обратное. В подчеркнуто корректных репликах, которыми обменивались стороны, содержалось множество мутных намеков и ссылок на скользкие обстоятельства. Юл переводил, пытаясь ухватить все смысловые пласты, часто не успевал за разговором, отец Александр переспрашивал, и это еще больше сбивало темп. Своего «жучка» Юл настроил на передачу, информация шла в посольство, и после полудня, уже на обратном пути, Юла вызвал Лейкунас, офицер безопасности. Он сказал, что посольство окружено многотысячной толпой и в толпе замечены лица, имевшие отношение к «Купели». Одновременно поступают сведения, что большинство активистов «Купели» покинули столицу. С «Европы» сообщают, что замечено движение нескольких пеших колонн в направлении Долины Священных Рощ. Лейкунас просил Юла принять меры к тому, чтобы до наступления темноты разместить группу Филдинга на территории миссии; посол уже обратился к архиепископу с соответствующей просьбой. Компьютерное моделирование ситуации, произведенное на «Европе», дает восьмидесятипроцентную вероятность религиозного мятежа, «варфоломеевской ночи» в местном антураже: физическое уничтожение Служителей Священных Рощ совместными усилиями Терксхьюм и «Купели» при сочувственном нейтралитете Дворца. Из-за условий рельефа эвакуация группы Филдинга и прочих незаинтересованных землян непосредственно на «Европу» практически невозможна. Планы эвакуации прорабатываются.

Та-ак… Юл почувствовал, как заломило между лопаток. Ах, черт… думать, приказал он себе. Думать. Он вызвал Филдинга и передал ему распоряжение Лейкунаса. Филдинг сказал, что он уже в курсе и пусть Юл не занимает частоту. Юл сунул крокодильчика в карман и ускорил шаг, нагоняя отца Александра. Солнце стояло в зените, небо было белое, дорога тоже была белая, и мягкая белая, как мука, пыль лениво поднималась над дорогой на высоту колен и так и висела, не оседая. Под ногами нервно дергалась черная клякса тени. И черная, гордая, как знамя, фигура отца Александра шагах в ста впереди, отделенная от Юла дрожащим маревом, была совсем из другого мира.

* * *

На хозяйственном дворе миссии оживленно обсуждались утренние события. Оказывается, Петров сумел, объясняясь когда на пальцах, когда в пределах той сотни русских слов, которыми владели подчиненные завхоза, монаха отца Сергия, – сумел очаровать их и, каким-то образом пролавировав между ритуальными запретами, взять у всех пробы крови, соскобы кожи и слизистой, и даже – совершенно невероятно – слюну и волосы. Оставив прислугу в состоянии приятного, приподнятого обалдения, он с садовником, прихваченным в качестве толмача и проводника, отправился в монастырь Бойбо… Юл выслушал все это, покрутил за цепочку «жучка», забытого Петровым в комнате, и пошел к отцу Сергию выпрашивать мотоцикл. Разумеется, потребовалось разрешение архимандрита, и в путь Юл отправился, имея за спиной пассажира: инока Георгия, в миру Олега Улько, двадцатипятилетнего крепкого парня со скупыми движениями мастера рэддо. С ним Юл был в предельно близких отношениях – то есть на «ты». Олег не скрывал, что Юл ему интересен не только сам по себе, но и как праправнук того самого майора Седых, который остановил гражданскую войну. Юл не исключал, что интерес инока подогрет отцом Никодимом, но семейную легенду рассказал…