Священник

Рано поутру залил в себя кофе — разжег огонек, раскочегарил топку, державшуюся на последнем издыхании. Ненавижу сладости, но сахар придал энергии. Принял душ и оценил скорость роста бороды, не глядя себе в глаза и на большую часть лица. Вынужденные извращения безумного рода. У бороды имелся прогресс, чего обо мне не скажешь.

Одеваться на выход для монашки? Я знал, что главное — не запугать, выглядеть почти что священником с примесью бухгалтера. Значит, черный пиджак, беловатая рубашка, слабо завязанный галстук. Не хотелось показаться, будто я пришел собирать для чего-нибудь деньги. Это уже по их части. Черные туфли было бы неплохо отлакировать, я обошелся плевком да полотенцем. С виду ничего. Не великолепно, но сойдет.

Начал действовать кофеин. У меня шел всего второй день, когда я мог пить настоящий кофе; привкус кофе без кофеина — ад на колесиках. И я вышел за дверь — это тоже физические упражнения. Дошел до «Рош», блуждал по проходам, пока не нашел мороженое. Черт, ну и ассортимент. Ненавижу выбор, я в нем путаюсь. В детстве мороженного было шиш да маленько. Может, разве что на первое причастие. На выбор — ванильное или ванильное. Когда к рожку добавили шоколадную крошку, в городе только об этом и говорили. В «Вулворте» их выставили на особую витрину, назвав «99». Я спросил отца, почему они так называются, и он ответил, что из-за шоколадной крошки это уже не стопроцентное мороженое. Объяснение ничем не хуже других.

Это было все, что есть на земле от рая. Помню, как дал себе клятву: когда вырасту, буду жить только на картошке фри и «99». Мы звали фри «чипсами» — да и до сих пор зовем. Все остальное скатилось к чертям.

Пока я бился над дилеммой, подошла Лиз Хэккет — завсегдатайница «Рош». Родом из Вудки, она воплощала в себе все самое лучшее от Голуэя: дружелюбная, теплая, любопытная, но без навязчивости. Она сказала:

— Джек Тейлор, ты ли это?

Не бывает более ирландских или приветливых вопросов. Я согласился, что это я, и она сказала:

— Я и не принимала тебя за любителя мороженого.

Это с чего бы?

Я кивнул, потом объяснился:

— Это не для меня, а для монашки.

Для нее это прозвучало так же странно, как и для меня, но она это умело скрыла, и я спросил:

— Какой вкус понравится монашке?

Лиз взглянула на витрину и спросила:

— А из какого она ордена?

Сперва решил, она шутит. Не шутила, и я спросил:

— А в чем разница?

Она заговорила терпеливо, будто я не виноват в своем невежестве:

— Сестры милосердия любят пломбир. Сестры Введения — они любят шоколадное, а закрытые ордена непривередливые.

Я был потрясен:

— И откуда ты столько знаешь?

Она смиренно улыбнулась:

— Когда ты в закрытом ордене, мороженое — это очень серьезное дело.

Поскольку я не представлял, из какого ордена сестра Мэри Джозеф, отталкиваться было не от чего. Глянул на американский бренд «Бен энд Джерри», сказал:

— Что-нибудь поярче.

Лиз засомневалась:

— Ты уверен?

Нет, но фиг с ним, что она — пожалуется? И что мне с того, понравится ей или нет? Приди в себя, Джек.

После недолгой дискуссии Лиз заявил, что, если бы брала для себя, угостилась бы «Хаген-Дас», вкус «клубничный пирог», и не успел я спросить, как она добавила:

— Производители искали какое-нибудь экзотичное название и в итоге выбрали «Хаген-Дас». Это ничего не означает.

Теперь я знал об этом слишком много. Поблагодарил Лиз, и она добавила:

— Береги себя, хорошо?

Сохрани ее Господь, добрую душу.

21

Я только знаю

Сердце существует

Благодаря тому

Что не смеет потерять.

«Страх», КБ

По Сент-Патрик-авеню, мимо дома сталкера, я шел с неким трепетом, чуть ли не ожидая, что он сейчас выскочит. Но все было спокойно, если не в Багдаде, то хотя бы на улице. Перед церковью глянул на часы — десять двадцать пять, — и заметил человека, сидевшего у стены. Малачи бы это не понравилось. Светило солнце, но в воздухе разлилась прохлада. Парень в джинсе, с красным платком на шее, обозначавшим, что он француз или юродивый, оторвался от книжки, когда увидел, как я подхожу, и сказал:

— День добрый, приятель.

Австралиец.

Я кивнул, и он поднял книжку — «Артемис Фаул» Оуина Колфера:

— Чертовская книжка.

— Тебе тут не холодно? — спросил я.

Не то чтобы меня это волновало. Он потянулся, сказал:

— Мне? Не чувствую. В Ирландии разве бывает холодно?

Я отработал для совета по туризму, сказал:

— Специально — нет.

Он убрал книжку:

— Надо заморить червячка. Порекомендуешь место?

— «Пакен», на Форстер-стрит, там большие порции с жареным мясом.

Он облизал губы, потер ладони:

— Красота, вот это по мне. До встречи, приятель.