Свет. Испытание Добром?

– А знаете, друзья мои, что меня особенно настораживает в услышанном? Помните эту фразу, сказанную вскользь? «Чуден и светел, подобно дивному Регендалу, станет мир, где каждый склонится перед Девами Небесными». Ну чем вам не способ призвать в наш мир Свет? Колдунов перебить, всех прочих обратить в новую веру – и дело сделано, созданы все условия для содержания праведных душ!

Черный Легивар вскинул на друга удивленные глаза:

– Так ты думаешь, что появление новой карты в книге и аутодафе на Сошествие – события взаимосвязанные?!

Силониец кивнул.

– Теперь я почти убежден, что это звенья одной цепи!

Дитмар фон Раух опоздал. Не успел он дойти до казармы, как прямо на улице, у поворота к казначейству, встретил его рассыльный с дурной вестью. Опустела Чаячья башня. Не удержали пленников каменные стены в шесть эллей толщиной. Не удержали решетки, из железа выкованные, и двери, железом окованные.

И новость эта лагенара вовсе не удивила. Если вкрадчивые речи хейлигов новой веры даже его искушенный в науках разум смогли затуманить настолько, что абсурдное показалось логичным, чего ждать от молодых дурней-кнехтов, поставленных в караул?

Он и бранить их не стал, когда прискакал в башню под проливным дождем (удружили небеса с погодой, ничего не скажешь!). Слез с коня, мокрый, забрызганный грязью до ушей, построил весь состав во дворе – нарочно, пусть тоже помокнут, пусть не ему одному плохо будет.

– Ну что, гифты ядовитые, признавайтесь, чья работа? Да не смейте врать, в том большой грех! Девы Небесные любить не будут!

И тут же выступил вперед совсем молодой, младше Йоргена, долговязый парень из ландлага Моосмоор – кажется, Хутом его звали:

– Я это сделал, ваша светлость, потому как не дело это – божьих людей в темнице держать. Девы Небесные меня надоумили, я казематы отворил и на волю их вывел. А там уж корабль их у берега ждал – паруса белые, как сам Свет. Вот сели они на корабль и ушли к дальним берегам…

В общем, даже допрашивать не пришлось, сам все выложил. И что с ним было делать? Наказать?

Ну, к примеру, вселился в человека гайст. Взял человек нож и перерезал кучу народу, не по своей воле, по чужой. И потом, когда изгонят из его тела непрошеного гостя, никому и в голову не придет казнить человека за эти убийства. Не он их совершил – что с него взять?

И что взять с одураченного моосмоорского парня, который вчера только вылез из своих болот и сразу попал в лапы хитроумных еретиков. Один-единственный хейлиг новой веры за пару-тройку проповедей сводил с ума целый приход. А тут на одного-единственного «прихожанина» пришлось сразу шестнадцать хейлигов! Где уж ему, бедному, было устоять?

– Ну что, правоверный ты наш, отправишься служить на границу с Морастом. Комаров кормить тебе не привыкать. И вонью своей ты там никого не напугаешь… Тебе ведь теперь мыться-то не положено, так?

– Так точно! – счастливо выпалил парень. – Не положено! Потому как это большой грех!

Он не ждал, что наказание окажется таким легким. Он думал, что умрет сегодня. Ему сказано было: ты умрешь сегодня, но не просто так, а во имя праведной веры. За это все твои прежние грехи будут разом прощены и отправится твоя душа прямиком в дивный Регендал и будет там блаженствовать.

Грехов у Торстена Хута было великое множество. В детстве он воровал яйца из соседского курятника, потом стал задирать у девок подолы и пить пиво по постным дням, а однажды ночью из озорства залез с парнями в приходской храм и углем подрисовал Гимельде, второй из Дев Небесных, лихие рыцарские усы. Ясно, что за такие дела лежала его душе прямая дорожка в Хольгард, на вечные муки. Поэтому он очень рад был, когда нашелся способ избежать злой участи. Правда, что такое «блаженствовать», он представлял смутно, но понимал, что это гораздо приятнее, чем мерзнуть в ледяных струях источника Возмездия или ползать животом по раскаленному железному листу (кто не знает, именно так поступают в Хольгарде с грешниками).

Ему было велено отомкнуть засовы казематов – он сделал это без колебаний и сомнений, наоборот, с великой радостью за спасенную душу свою. Но как только корабль с божьими людьми скрылся за стеной дождя, радость сразу поиссякла. Он вдруг понял, что «блаженствовать» ему пока совершенно не хочется, а хочется пить пиво, гулять с девками и еще хотя бы раз повидать матушку с отцом. Однако дело было сделано, и он стал ждать заслуженной казни. И когда его светлость лагенар Нидерталь велел признаваться честно – он взял и признался, чтобы не замарать свежеочищенную душу новым грехом.

Он ждал, что будет бит плетью и четвертован – обычная казнь для изменника. А вместо этого получил всего-то перевод по службе. Это ли не чудо? Сжалились Девы Небесные над слугой своим… Стоп. Как это – сжалились? Ведь хейлиги пленные говорили ясно: нет для человека большего счастья, чем очутиться в дивном Регендале. Выходит, не милостью своей Девы его одарили, а наоборот, отказали в счастии и блаженстве? А за что? Что он сделал-то не так? Вроде бы старался…