Сверхновый Иерусалим

— Не совсем. — Сол хитро оглядел недоумевающих друзей. — Неужели вы не видите выход?

— Какой выход? — окончательно растерялся Адиль, который устал менять восторг на уныние и обратно.

— Наш милый падре не сообщил об обнаружении землеподобной планеты, потому что Империи на чудеса и промысел плевать, Империи нужны планеты. Если бы «Иерусалим» вякнул, что отыскал сокровище, русские тут же пригнали бы сюда военных и начали колонизацию, не дожидаясь чуда. Как это делает их Географическое общество.

— Это понятно.

— Никто не знает, что «Иерусалим» здесь.

— Не знает, — подтвердил Дженкинс.

— Так может, его здесь и нет? — тихо закончил толстяк.

— В смысле? — не понял Адиль.

А вот капитан догадался, что имеет в виду Сол, и тихонько вздохнул, не зная, как реагировать.

— Давайте отправим сообщение в Компанию? — продолжил Кан, разглядывая друзей. — Обрисуем ситуацию. Предложим договориться. Всей премии, разумеется, не получим, но половину мы из Компании точно вышибем — они очень давно не объявляли об обнаружении землеподобных планет, так что станут податливыми. Получим по триллиону на каждого. Разве плохо?

— О чём договариваться? — поинтересовался несообразительный Дауд.

— О том, что они пришлют сюда боевой корабль, — объяснил Дженкинс, глядя Солу в глаза. — Без опознавательных знаков и с отключенным передатчиком.

Толстяк кивнул.

А вот механик опять ничего не понял:

— Зачем корабль?

— Затем, — ответил Сол, глядя Дженкинсу в глаза, — что достаточно одной торпеды, и наши имена войдут в историю, а мы — в число богатейших людей Вселенной.

— Хочешь убить монахов? — изумился Дауд.

— На борту «Иерусалима» не менее тысячи душ, — сказал Денни.

— Фанатики, — очень тихо уточнил Кан.

— Люди, — ещё тише произнес Дженкинс.

— Фанатики, стоящие между нами и нашим будущим. Нужно сделать правильный выбор, Денни.

Адиль отвернулся, показывая, что у него ответа нет.

— Очень сложный выбор, — прошелестел капитан. — Дай мне пару часов.

— Зачем?

Перед глазами Дженкинса появился настоятель — спокойный, улыбающийся, с добрыми голубыми глазами. Смотрящий на него. Смотрящий на звёзды. Смотрящий на изображение Храма.

Верующий.

А в следующий миг Дженкинс попытался представить этого человека тридцать лет назад. Возможно, без бороды. И, конечно же, без рясы и наперсного креста. Какие у него были глаза, когда он видел улетающих в космос людей? Такие же добрые? Почему он так расстроился, услышав его второй вопрос?

Почему?

— Сол, ради нашей дружбы, прошу, не заставляй меня принимать решение прямо сейчас, — негромко сказал Дженкинс. — Два часа. Дай мне два долбаных часа. Пожалуйста.

6

Два часа!

Как будто за эти жалкие минуты можно что-то решить…

А нужно ли решать?

Не получилось ли так, что всё давным-давно решено? Как сказал отец Георгий: «Случайностей не бывает»? Может, правда — не бывает. И они должны были встретиться: бывший небожитель, владелец луны, ставший космическим скитальцем, и космический скиталец, мечтающий стать небожителем и, возможно, владельцем луны. Что они могут дать друг другу?

Только противостояние?

Случайностей не бывает…

Стоит ли триллион кредитов тысячи жизней? Или трёхсот жизней — ведь на каждого из команды «Верной Минни» придётся примерно по три сотни мертвых… Три сотни религиозных фанатиков.

«Они всё равно не живут, — зло подумал капитан. — Разве можно назвать жизнью прозябание без будущего, без перспектив, а значит — без смысла? Чего они добились своим отречением? Кто оценит их самопожертвование? Что их ждёт, кроме космического холода? В лучшем случае, такое же, как сейчас, отречение, только на планете?»

Зачем они это делают?!

Денни не знал, что предпринять. Пару раз хотел выйти на связь с «Иерусалимом», но в последний момент отказывался от этой мысли. Боялся показаться слабым. А ещё больше боялся того, что окажется слабым и примет неправильное решение.

А какое правильное?

Денни не знал, и явление Адиля воспринял как спасение.

— Можно? — механик осторожно заглянул в приоткрытую дверь каюты.

— Ты ведь всё равно не уйдёшь, — хмыкнул Дженкинс.

— Не уйду.

— Тогда нельзя.

— Спасибо. — Дауд вошёл и уселся в кресло напротив. — Тяжело?

Они слишком давно знали друг друга, чтобы врать.

— Очень, — кивнул Денни.

— Только не думай, что мне решение далось легко, — угрюмо произнес Адиль. — Просто я… — Он покрутил головой. — Тысяча человек — да… Мы их убьём, получается… Но ты не представляешь, кэп, как я устал шататься по галактике. Устал жрать синтетику, спать в каюте, похожей на собачью конуру, и дрожать при мысли о старости в хосписе. Мы видели много спившихся парней, да, кэп?

— И переломанных, — угрюмо подтвердил Дженкинс. — Без рук и ног.

— И таких.

— И сторчавшихся.

— Верно.

— Почему ты думаешь, что не сторчишься, став триллионером? — неожиданно спросил Денни. — Мне кажется, что если у тебя будут деньги, огромные деньги, ты так и закончишь.

— Зато я буду счастлив, кэп, — усмехнулся Адиль. — Это будет мой выбор. С деньгами передо мной откроется множество дорог, но если я решу сторчаться — я сторчусь. Не от горя и безысходности, а потому что захочу.

— Я тебя понимаю.