Сверхдержавы искусственного интеллекта

Между тем многие из профессий, представители которых сейчас составляют основу среднего класса, вероятно, уйдут в прошлое: водители грузовиков, бухгалтеры, офис-менеджеры. Конечно, мы могли бы попытаться перевести некоторых специалистов на другую работу, где есть социальный фактор и требуются опыт и квалификация. Например, в сферу медико-санитарной помощи на дому, которая, как утверждают технооптимисты, уже стала самой быстрорастущей отраслью в Америке.

Но работники этой сферы являются одними из самых низкооплачиваемых, их средний готовой заработок составляет 22 000 долларов. Постоянный приток трудовых мигрантов будет только усугублять положение, способствуя снижению этой суммы. Жестокая борьба людей за рабочие места, притом что богатые будут продолжать богатеть благодаря ИИ, не просто приведет к колоссальному неравенству. Боюсь, что такое общество окажется крайне неустойчивым.

Мрачная картина

Внимательно вглядываясь в экономический горизонт, мы видим, что искусственный интеллект, вероятно, начнет производить богатство в невиданных прежде масштабах – и это могло бы стать поводом для радости. Однако если не контролировать ИИ, то от него будет полностью зависеть и глобальное распределение этого богатства, что приведет к неравенству и отчаянному положению миллионов людей. Страны, в которых ИИ не получит широкого распространения, останутся на низших ступенях экономического развития и будут низведены до подчиненного статуса. Страны с развитыми технологиями ИИ будут богатеть, но столкнутся с высокой монополизацией экономики и расслоением рынков труда.

Не ошибитесь: это не просто очередная встряска вроде тех, которые уже не раз переживала капиталистическая система. Те рано или поздно приводили к тому, что рабочих мест становилось больше, зарплаты повышались, качество жизни улучшалось и система стабилизировалась. Свободный рынок должен быть саморегулирующимся, но искусственный интеллект способен разрушить механизмы саморегуляции, которые действовали раньше. Дешевая рабочая сила не обладает никакими преимуществами перед машинами, и процесс монополизации продолжается. Все вместе это может породить уникальный исторический феномен, который в корне преобразит наши рынки труда, экономику и общество. Даже если самые страшные предсказания, касающиеся потери рабочих мест, не сбудутся, социальное воздействие неравенства может быть столь же разрушительным. Даже если мы никогда не построим складной город, как в научно-фантастическом рассказе Хао Цзинфан, нам никуда не деться от риска, что в XXI веке возникнет новая кастовая система: общество разделится на элиту, процветающую благодаря ИИ, и ту часть, которую историк Юваль Ной Харари прямолинейно называет «бесполезным классом»[90], – людей, которые никогда не смогут генерировать достаточную экономическую ценность, чтобы поддерживать свое существование. Хуже того, новейшая история уже показала нам, насколько хрупкой может быть политическая стабильность перед лицом неравенства. Боюсь, что политические перевороты последних лет – это лишь стрельба холостыми патронами по сравнению с восстаниями, которые ждут нас в эпоху ИИ.

Личные ценности: грядущий кризис смысла

Беспорядки будут возникать не только по политическим, экономическим и социальным причинам, но и по глубоко личным. За столетия, прошедшие после промышленной революции, мы стали воспринимать свою работу не только как источник средств к существованию, но и как повод для гордости, часть нашей личности и даже смысл жизни. Когда нас просят представиться или представить другого человека, в первую очередь мы обычно упоминаем свою или его профессию.

Работа заполняет наше время и упорядочивает нашу жизнь, а также связывает нас с другими людьми. Регулярная зарплата воспринимается не только как вознаграждение за полезный труд, но и как символ признания, того, что мы – важная часть общества.

Разрыв этих связей и принуждение людей к карьерным падениям нанесут ущерб не только нашему финансовому благополучию. Они могут разрушительно повлиять на наше отношение к себе и лишить нас цели.

В интервью газете New York Times в 2014 году уволенный электрик по имени Фрэнк Уолш описал психологические последствия безработицы: «Я потерял чувство собственного достоинства, понимаешь, о чем я? – сказал он. – Кто-то спрашивает тебя: “Чем ты занимаешься?” И я мог бы ответить: “Я электрик”. Но сейчас я ничего не говорю. Я больше не электрик»[91].

Эта утрата смысла и цели имеет реальные и серьезные последствия. Потеря работы в три раза повышает вероятность депрессии (за полгода) и в два раза – вероятность суицида[92]. Злоупотребление алкоголем и опиоидными средствами растет вместе с уровнем безработицы, причем некоторые ученые объясняют рост смертности среди необразованных белых американцев снижением экономических показателей. Это явление называют «смертью от отчаяния»[93].