Свечная башня

За его спиной никого не было. У его ног тоже больше не вились воронки. Оставалась лишь одна, утаскивающая былинки на дно затона. Его чуйка снова сделала стойку. Он был опытный и матерый следак, но жизнь научила его верить в предчувствие. Предчувствие привело его к самой кромке воды. Самохин вытащил из кармана мобильный, глянул на экран и чертыхнулся.

Водолазов он вызывал, уже стоя на краю оврага.

* * *

…Тело нашли быстро. Вернее, останки – скелетированные, источенные временем, водой и подводными обитателями. Если судить по одежде, джинсам и клетчатой рубашке, тело принадлежало мужчине. Молодому ли?

На этот вопрос ответил спешно вызванный из Чернокаменска судмедэксперт.

– Судя по состоянию зубов, молодой. Возраст двадцать – двадцать пять лет. Рост выше среднего. Сантиметров сто восемьдесят.

Эксперт, мужчина средних лет, с брюшком и лысиной, сидел на корточках над телом, на Самохина смотрел снизу-вверх.

– Вот ты мне скажи, мил человек, как у тебя это получается? Как ты вообще додумался, что в этом болоте можно что-то отыскать? – спросил он с нотками легкой зависти и легкого восхищения. Видать, как и сам Самохин, еще не выгорел на работе, любопытствовал и интересовался. Самохин тоже полюбопытствовал:

– Богдаша, дорогой ты мой, – начал с максимальным пиететом, потому что давно для себя уяснил, что с экспертами нужно дружить, бывает, что от них зависит очень многое. – А вот ты мне скажи, какая причина смерти? И сроки, хоть примерные.

Эксперт, хоть и продолжал сидеть на корточках, но смотрел теперь со снисходительным превосходством человека, владеющего тайными знаниями.

– Экий ты быстрый, Самохин! Все-то тебе вынь да положь!

– Коньяк, – сказал Самохин вкрадчиво. – Пятилетний коньяк, Богдаша.

– Десятилетний! – Богдаша встал, приосанился. – Десятилетний и ты первый получишь полный отчет. Не гадаю я по костям, Самохин, не та у меня специализация!

А вот Самохин решил погадать. Он был почти на сто процентов уверен, что со дна затона, который, кстати, оказался довольно глубоким, извлекли тело пропавшего без вести Максима Разумовского. В отсутствие ближайших родственников провести генетическую экспертизу будет сложно, но должны же быть какие-то иные опознавательные признаки. Вот, к примеру, джинсы «Ливайсы» 501 серии чем не примета? У него и самого такие имелись, удобная модель, неубиваемая джинса. Даже сейчас, спустя столько лет, ткань почти не пострадала. Осталось найти тех, кто помнил, в какой одежде ходил Разумовский. Опять же рубашечка пестренькая, приметненькая. Волосы длинные. Не такие длинные, как у свидетеля-неформала, но тоже весьма. Вот и набралось примет на целое опознание. А если обнаружатся какие-то переломы или вдруг металлические скобы на костях, так, считай, повезло. Но кое-что Самохин мог выяснить прямо сейчас у Лизаветы Петровны Весниной. Номер ее телефона он предусмотрительно переписал себе в блокнот. Надо только выбраться из этого чертова оврага.

Лизавета Петровна ответила мгновенно, будто бы специально держала мобильник поблизости. А может и держала. Самохину она показалась женщиной ответственной, хоть и излишне болтливой. Но, как говорится, болтун – находка для шпиона. В их случае – для следака.

– Алло! Кто это? – Голос ее дрожал, выдавая дрожь душевную. – Говорите, я слушаю!

Самохин представился, и дрожи в голосе Лизаветы Петровны прибавилось. Все-таки, в отличие от Мирославы Мирохиной, она его опасалась.

– Что-то снова случилось? – спросила она и тяжело вздохнула.

– Отчего же? Просто хотел выяснить у вас несколько моментов. Вы же поможете мне, Лизавета… Петровна? – «Петровна» он специально сказал после небольшой доверительной паузы. Обычно такое вот неформальное обращение помогало успокоить свидетеля, настроиться с ним на одну волну.

– Помогу, – ответила та тоже после небольшой заминки. – Что вам нужно?

И Самохин рассказал, что ему нужно. Вопреки опасениям, ответы он получил на все свои вопросы. У Лизаветы Петровны оказалась на удивление хорошая память, она помнила и «Ливайсы», и пестренькую рубашечку, и длинные волосы. Она была бы идеальной свидетельницей, если бы не задавала лишние вопросы. Но идеальных людей не бывает…

– А что случилось? – спросила она шепотом. – Вы что-то узнали?

– Мы узнали, – ответил Самохин уклончиво. – Кое-что.

– Это неправда! – В голосе Лизаветы Петровны вдруг послышался невиданный доселе запал.

– Что именно неправда? – осторожно поинтересовался Самохин.

– Что это Максим, – выдохнула в трубку Лизавета Петровна. И сразу стало ясно, где истоки этого запала. Некрасивая и неинтересная провинциальная воспитательница была влюблена в молодого и красивого, почти столичного реставратора. Такое встречается сплошь и рядом. С этим ничего не поделать.

– Лизавета Петровна, – сказал Самохин как можно мягче, – я никого не обвиняю. Что вы?! Я просто выполняю свою работу. Понимаете?

Она ничего не ответила, Самохин слышал в трубке ее тяжелое дыхание.

– Ну, спасибо за помощь, – сказал он, нажимая на отбой.