Свеча Хрофта

Ансельм и сам постоянно повторял, что зажился. Что почти сотня лет — слишком большой для человека срок. Что он смертельно устал. Но страх смерти, брезживший на дне его выцветших глаз, нашептывал Рунгерд совсем иное.

— Расскажи мне сказку, Руни, — потребовал дед. — Ту, что я когда-то рассказывал тебе. Расскажи, чтобы я знал, что ты все запомнила.

— Я помню, — отозвалась внучка, споласкивая полотенце в миске с прохладной водой и снова прикладывая к голове старика. — Давным-давно, когда мир был еще молод, появился на свет младенец-Бог… Я помню, помню.

— Хорошо, — устало отозвался старый лекарь, — ты помнишь. Не зря я рассказывал их тебе каждую ночь. Еще когда ты была малышкой, ты все повторяла: «Расскажи про Черного Бога, что создал из тьмы зверей и чудовищ». А еще ты любила сказку про двух влюбленных Магов, что жили в волшебном саду… А теперь я расскажу тебе еще одну. Ту, что раньше не смел. Боялся, уж прости меня, Руни. Трусоват всегда был твой дедушка.

Девочка попыталась остановить его, заверить, что не нужно сказок. Лучше сохранить силы. Но слезы комом встали в горле. И старый Ансельм начал свой рассказ:

— Когда-то давно жил на свете один глупый лекарь. В те поры он путешествовал с караваном именитого купца. Однажды они вели караван в один из богатых городов в землях ярлов. Они много дней провели в пути и ожидали, что за холмом вот-вот станут видны башни города. Но внезапно над головами путников сгустились тучи, загремело и заворчало. Ни одной капли не упало на землю, но, казалось, все изменилось вокруг. И дорога, та, что должна была привести их к городским воротам, принялась петлять в холмах и перелесках, пока перед купцом и его спутниками не показалась деревня. На отшибе они увидели бедный, полуразвалившийся дом. И услышали ужасные крики и стоны. В доме рожала женщина. И купец приказал лекарю войти в дом и помочь бедняжке…

Старик Ансельм закашлялся. И Рунгерд бросилась к кувшину с водой, чтобы подать деду пить, но старый лекарь жестом остановил ее, приказывая остаться и слушать.

— Ты уже догадалась, что этим лекарем был я, — осипшим голосом продолжил старик. — Та нищенка страдала ужасно. И я был уверен, что ничем не могу помочь. И роженица, и ее нерожденный сын были обречены. Я осмотрел ее и решил, что единственной помощью, которую я могу ей оказать, будет хоть какая-то попытка облегчить ее боль. Но едва я коснулся огромного, ходящего волнами от частых и жестоких схваток живота женщины, как почувствовал, что не могу отвести рук. Я уже не был им хозяином. Кто-то невидимый завладел моими пальцами, и они стали ощупывать и оглаживать живот роженицы. Невидимый гость, казалось, владел всем моим телом. И я понял, что не могу даже позвать на помощь. Однако тот, кто занял мое тело, вытеснив разум на самую границу существа, знал, что делает. Перед моим мысленным взором проносились заклинания, сплетались и рассыпались руны. И я видел, как схватки становятся реже. Воспользовавшись короткой передышкой, тот, кто был в те минуты лекарем Ансельмом, освободил плод от сдавливавшей его шею пуповины. И я видел каким-то чудесным зрением прямо через брюшину роженицы, как магические струны освобождают младенца от пут, как он поворачивается в утробе матери, готовясь выйти на свет.

Видимо, неведомому спасителю нищенки и ее сына понадобилась вся его колдовская сила. Потому что на краткий миг я увидел его, точнее — ее. Защитная завеса упала. И я увидел волшебницу. И разглядел не только ее прекрасное безмятежное лицо, спокойные и мудрые глаза и длинные светлые локоны. Я увидел одетую льдисто-голубым сиянием дверь. И одной лишь мыслью проник за нее. В прекрасный сад. Сад ее памяти. Мне показалось, что я не был там и мгновения, но этого оказалось достаточно, чтобы знания и воспоминания, которыми я не имел права владеть, прочно поселились в моей собственной памяти. Так что и сейчас картины, явленные мне в том благоуханном, заросшем цветущими яблонями и вишнями саду, стоят у меня перед глазами, стоит мне лишь смежить веки.

— И все твои сказки — из этого сада? — с тревогой спросила Руни. — И она позволила тебе запомнить их?

— Возможно, она даже не заметила моего присутствия в том саду, — ответил Ансельм задумчиво. — Теперь я уже склонен верить в это. Может быть, та прекрасная колдунья была так поглощена борьбой за жизнь мальчика, что не обратила на меня внимания. Не думала, что я, простой смертный, осмелюсь воспользоваться тем, что она сняла защиту с собственной души. Я был глуп и любопытен, Руни. И как же я проклинал себя потом, когда понял, чем теперь обладаю. Каждый день и час я ждал, что она явится ко мне, чтобы покарать за то, что я невольно совершил. Я ждал этого долгие годы. Но потом ушел твой отец и братья. И я понял, что у меня осталась лишь ты. И что я мог тебе дать?