Сватовство

Василий Петрович, не привыкший к таким раздольям, опасливо заоглядывался. Лес был понятнее для него, чем вырубки. По лесу он ходил, не боясь заблудиться, читая дорогу по мхам и лишайникам на деревьях, по грубым наростам и трещинам на коре белостволых берез, по выступившей на елях смоляной накипи, по муравьиным кучам. В делянках же, казалось, не было никаких ориентиров. Даже трава у пеньков выгорела здесь вкруговую — не разберешь, где север, где юг.

И Василий Петрович, боясь заблудиться, повернул лошадь назад, терпеливо всматриваясь в оставленные кобылой следы. Они были красными от брусничного сока. Сколько же тут понапрасну пропадет спелой ягоды? На весь белый свет, наверно, ее хватило бы.

Ой, Митька, уж наворочал ты дров в лесу, так пошто дороги-то пробил не в ту сторону? К деревне бы надо торить их, к Полежаеву — вот ягоды-то и обобрали б.

А Митька что? Недоплетенный пестерь[1], с тридцать девятого года, и до сих пор неженатый: в голове-то ветер гуляет. У Василия Петровича в двадцать-то два уже… Он осекся, вспомнив, что в этом возрасте только-только женился, и первенец, Костя, появился у него лишь на двадцать третьем году. Ну, ничего, Василий Петрович успел наверстать упущенное. Пусть дотянутся до него другие.

Он вдруг снова вспомнил о Ксенье и пожалел ее, что она до сорока годов докуковала одна. А сорок лет — бабий век… В сорок ни одного ребенка не принесла, дальше ждать хорошего нечего…

Василий Петрович зло осадил себя: «Типун тебе на язык! Чего о бабьем веке раскаркался?» Может, и в самом деле Ксенья уже погибла… Об этом грешно было думать. И Василий Петрович снова настроил мысли на деток. Конечно, неплохо бы и Ксенье ими обзавестись. А от кого? На стороне нагулять? Или увести мужика от какой-нибудь бабы?

Василию Петровичу припомнился смешной случай. Да не припомнился, а перед глазами так в яви стоял.

Из районной лечебницы приехал в Полежаево ветеринарный врач — прививки коровам делать от бруцеллеза. Полежаевский-то ветеринар, Лука Никонович, все лето отхаркивался кровью в больнице, еще и до сегодняшнего дня не выписали домой. Вот из района и прислали этого чудака.

Он появился на ферме с фанерованным чемоданчиком, собрал доярок в красный уголок и битый час объяснял, как будут делать прививки. Бабы не роптали на него за потерянное время, потому что ветеринар не столько толковал им о деле, сколько травил анекдоты, рассказывал побасенки. Василий Петрович сидел в углу и дивился, кто это в одного человека набил столь чепухи. Уж на что он, Василий Петрович, на словцо не промах, а ветеринара и ему бы не пересмеять.

Ксенья, выбравшая за столом место по соседству с бухтинщиком, то и дело игриво поталкивала ветеринара плечом и бесстыдно взвизгивала. С другого боку к заезжему подластилась, конечно, Маня Скрябина и изо всех сил старалась перехохотать подругу. «Ну чего же, годы уходят», — не осуждал их Василий Петрович и все поглядывал на Фаю Абрамову, которая не вылезала на глаза заезжему гостю, а, хмурясь, втягивала шею в фуфайку и ежилась.

Ветеринар был наполовину плешивый, то и дело хватался рукой за лысину, будто проверял, на месте ли она.

Ксенья быстро освоилась и перешла с ветеринаром на «ты». А он, почувствовав ее расположение, уже ни на кого не смотрел, а встал полубоком к Ксенье и говорил уже только для нее одной. Маня Скрябина обидчиво поджимала губы, но все еще пыталась громким хохотом повернуть ветеринара к себе.

— Слушай, — неожиданно задала вопрос Ксенья.

Ветеринар выжидающе посмотрел на нее сверху. И ведь гад — Василий Петрович видел — метил взглядом девке за пазуху.

— Да. Чего хотела спросить?

— Слушай, — прищурилась Ксенья и многозначительно толкнула ветеринара плечом. — Ты лысину-то не на чужих ли подушках натер?

Ветеринар притворился непонимающим:

— Да, много по командировкам езжу, — сказал он невинно.

— Ох, нам бы такого командированного хоть всего на полмесяца, — вздохнула Ксенья.

— Хлопочите перед начальством, — обрадованно предложил он. — Останусь.

— А какие причины-то выставлять?

— Ну, я у вас пока три дня поживу, чего-нибудь за это время придумаем.

Но Ксенья не собиралась ждать:

— Может, позвонить в район, ультиматум поставить: пока не оплешивеешь полностью, не отпустим. Пусть только сунутся к нам…

Ветеринар догадался, что Ксенья шутит, и извернулся бесом:

— Не-е, угрозами не помочь.

— А чем помочь-то? — не удержалась Маня Скрябина. — Уж если женатый, так тебя здесь ничем не удержать.

Он ушел от простодушного вопроса Мани, женат он или холост, и перекинулся на анекдоты.

— Вот, значит, приезжает агитатор в деревню, — заподмигивал бабам ветеринар, — собирает в клуб женщин для беседы о том, как дисциплинировать мужиков…

— Такой же, наверно, агитатор, как ты, — подколола Ксенья.

Ветеринар скромно ей улыбнулся:

— Наверно, — и продолжал: — Да, значит, начинает агитатор беседу и говорит женщинам: «Мужей надо держать как собак!» Женщины ему аплодируют: «Правильно». — «Днем, — говорит агитатор, — надо их кормить до отвала, а на ночь спускать с цепей».

«Ловок, бес, — подумал Василий Петрович. — Дал понять, что не на цепи».