Свартхевди - северянин

       - Посмотрим, - все также вяло ответил мне сын барона - Может быть сначала решу обучение завершить.

       - А! Этот, как его... Уверсипет?

       - Университет, - со вздохом поправил меня друг - Университет Всех Наук, он в столице.

       - Что, и, правда, все науки там постигли, всему учат?

       Уильям молча кивнул.

       - А не проще ли мудрых учителей к себе звать? Ездить никуда не надо будет.

       - Самому к ним дешевле получается. Да и юноши и девы знатные знакомятся между собой, это полезно порой бывает. Свою Беату я встретил там!

       Они там и девок учат? Хотя разумно, да. От умной бабы и дети тоже умные родятся, вдобавок, если ее одалем управлять оставить, пока сам в море - так она и налог с бондов и лойсингов соберет правильный, и коварный торговец ее не обманет, не обвесит и не обсчитает.

       - Учат там и, правда, всему, - продолжал Уильям - Военное дело...

       Тут я оживился.

       - И девок тоже? Военному делу? - мне стало смешно. Уж на что девы Нурдланда крепки телом, по сравнению с местными девицами, но в буре копий и им делать нечего, мужская это забава.

       - Кто платит, того и учат, не перебивай, пожалуйста. Оружие любое: мечи всякие, короткие, длинные, пики и копья, топоры и кинжалы, борьба без оружия; метательного оружия мастера есть, коневодство и конный бой, осадное дело и тактика. Колдовские науки также можно постичь - но это для того, у кого склонность к ним есть...

       ... А вот это интересно!...

       - Счет и письмо, языки всякие, обычаи разных стран, поэзия и стихосложение, - родолжал просвещать меня мой друг - География и астрономия, и очень много еще всего. Платить - две марки в год, по крайней мере, за то, чему отец рекомендовал учиться мне.

       - Серебряных? Марки?

       Уильям только улыбнулся.

       - Раньше со мной верные слуги были, они и деньги держали, платили за все... А на год у меня сейчас с собой есть две марки. Третью, которая на жилое должна была тратиться, я Ульрику отдал...

       Хм, да. Проехали.

       - И что, заплатил - и учись, чему хочешь?

       - Да, - просто ответил мне друг - Или не учись. Главное плати, а дальше дело твое. Но отец приказывал слугам следить, чтобы я посещал занятия.

       - И что он для тебя выбрал?

       - Кое-что из воинской подготовки, коневодство, счет, языки и письмо, и еще много. Ничего почти интересного... - Уильям снова начал впадать в тяжкие раздумья.

       Воинское дело, значит?

       Я предложил показать как-нибудь, чему он там успел научиться. Просто потехи ради, чтоб размяться, отвлечься от однообразного путешествия. И уже на следующем привале, на полянке, уже покрытой тенями деревьев в лучах вечернего солнца, он показал свое мастерство.

       Борьба без оружия - говорил Уильям - и ночевать на той поляне стало очень комфортно усталому путнику.

       Ибо я подмел полянку Уильямом, примял кусты Уильямом и утрамбовал мох Уильямом. Спина и руки у баронского сына оказались довольно крепкими, но это ему не помогло: ибо если ты один из самых мелких дренгов борга (ну ладно, самый мелкий, чего уж таить...), то бороться научиться придется - жизнь заставит. Он, правда, бурчал потом, дескать, нечестно бить его в живот, пинаться ногами и выламывать пальцы, когда он собирается схватить меня за шею. Но ведь бороться - так бороться! И то, по-дружески еще с ним обходился: грязных ухваток, что не дело применять против друга, я знал и умел немало.

       Владение мечом - говорил Уильям - но меча у меня не было (а если бы и был, то владел я им все одно неважно).

       Он обтесал ножом подходящую палку, я же нашел дубину с комлем на конце (сойдет за секиру), и он показал умения и навыки мечного боя, в первой же сходке попытавшись прямо парировать (!) рубящий удар "секиры" мечом.

       Секиру.

       Мечом.

       Нет слов...

       Лучный бой - сказал Уильям - и вот тут я утерся.

       Мы укрепили мою комлеватую дубину в трухлявом пеньке, я одел кожаный наруч, отошел шагов на пятнадцать, и из неожиданно тугого Уиллова лука попал в край пенька - срезень по самое оперение ушел в пень. Попал ведь! Ловкость, однако, при мне!

       Уилл ухмыльнулся, узрев мою радость, и отошел на максимально возможное расстояние, с которого мишень не загораживали деревья, приготовил стрелы - и я увидел чудо! Клянусь клювом Гуллинкамби, он даже не целился, когда всадил стрелу в рукоять дубины, еще одну в комель (от чего дубину вырвало из пенька и унесло), в середину пня, в левый край пня, в правый край пня, и, до кучи, своей стрелой расщепил мою. Вот так вот - щелк-щелк-щелк, и все мишени поражены так, будто бы он стоял рядом, и втыкал стрелы руками. Пусть проклянет меня Кузнец Несчастий, если кто-то из наших карлов или бондов мог так же, или, хотя бы близко! Воистину это ярл тиса Улля, и змеи щитов ему покорны, похоже, чуть более чем полностью. Да и лук непростой: что пошло на плечи и уши, какая порода дерева, мне определить не удалось, но это явно был не тис, не клен и не ясень. Чей рог пошел на рукоять, тоже было не ясно. На диво тяжелый, тугой и красивый, этот лук явно стоил немало. Вот это - славное оружие, а не то баловство, что я отобрал у незадачливого лукаря, когда вышел из болот к людям.