Свартхевди - северянин

       ...- Не получается... - кто заткнул мне уши ветошью? Плохо слышно! - Надо везти к Ульрику, в замок господина барона... жет и выживет...

       Карлик в бедре беснуется, и я пытаюсь сказать, что не хочу к барону, и к Ульрику не хочу, кем бы он ни был. Хочу к волкам, или, на худой конец, чтоб добили, хоть поленом, но в получающееся сипение никто не пытается вслушиваться.

       ...- Вросло, похоже, и кровит, проклятая, не переставая...

       Мне зажимают нос, и в рот вливается жидкость, приходится глотать. Ледяная горечь опускается в желудок, и карлик потихоньку начинает успокаиваться.

       - Грузи осторожнее... Топор положи, нордман без него даже в кабак не ходил...

       Конечно, не ходил! Это в родном борге можно все железо дома оставить, а тут хоть и привечают - но все же не дом отчий, я гарантирую это. Предки же ж велели правильно поступать в подобных случаях:

    Муж не должен

    хотя бы на миг

    отходить от оружья;

    ибо как знать,

    когда на пути

    копье пригодится *

       Жалко, предки про глаза на затылке ничего не говорили. Придется отращивать, похоже, если жить буду.

       Ну а топор - топор, это правильно. Если выживу и повезет встретиться с этими ельфами - обязательно их с ним познакомлю. А если не довезут, куда там они собирались, то хоть сдохну с оружием в руке. Валькирию за таким, конечно, не пришлют, но и из Чертогов Павших не погонят.

       Надеюсь на это.

       Телегу трясло на ухабистой дороге так, что я чуть не откинул копыта. Сил придавали лишь ощущение гладкой полированной рукояти под рукой, да поток матюгов, вырывавшийся из глубин моей души на особо высоких колдобинах, адресованных всем ушастым вместе, и двум ублюдкам в частности. Нехорошо, конечно, честному дренгу осквернять уста свои бранью (слишком часто), но у меня уважительная причина.

       Ну и Одноглазого поминал, не без этого.

       Я не просил Отца Битв унять боль или покарать врагов - с этим карл должен справляться сам. Болит - терпи, врага встречай железом, ибо так велел сам Бельверк, а значит это единственно правильно. Проиграл сегодня - отомстишь завтра, все в руках самого человека. И уж тем более не просил его сохранить мне жизнь: суровый владыка Севера не слышит таких молитв, нет, просил его дать мужества, и не отказать в месте за столом на вечном пиру, и в строю небесного хирда, когда настанет конец времен.

       На ночевку снова угостили дурманящей дрянью, удалось хоть немного отдохнуть, а к следующему вечеру мы прибыли.

       Собственно о прибытии меня уведомил поток жуткой вони, нахлынувший с порывом ветра, словно морская волна. Будто в поганую кадушку, многие дни неопорожняемую, вывалили отходы скотобойни, и выставили на солнышко дозревать. Батя рассказывал - такое иногда лилось со стен осаждаемых городов, и, по его словам, обычный воин, попавший под такой дождик, боевой дух и молодецкий задор терял надолго. Аромат был столь свиреп, что остатки дурмана из меня вышибло, словно ударом клевца. Даже настырный карлик в бедре на несколько мгновений угомонился, видимо, также сраженный наповал, что позволило мне, ухватившись за борт телеги, чуть приподняться и оглядеть окрестности.

       Перед нами возвышалась серая громада замка. Довольно высокие, кое-где поросшие плющом стены с квадратными зубцами показались мне много выше, нежели были в родном Лаксдальборге, и внушали уважение. Хотя нет таких стен, которые устояли бы перед силой северных храбрецов! Источником же вони, сокрушающей мой нос сильнее, чем мог бы кулак братца Орма, служил замковый ров. Когда-то он был проточным, служа как средством защиты, так и источником воды для нужд обитателей замка, но теперь ров зарос, закис, и превратился в огромную канаву, в которую обитатели замка сливали нечистоты.

       И как только люди могут здесь жить...

       Дикари, что с них возьмешь. Где гулять - там и срать.

       Старика Тома в замке, как оказалось, неплохо знали, и телегу в ворота пропустили без лишних вопросов.

       - К Ансельму? На опыты везешь покойничка? - заглянул в телегу небритый местный дружинник. Вислоусый, с торчащими из-под шлема сальными патлами, в кожаной броне, чем-то подбитой с внутренней стороны, он дышал на меня жутковатой смесью крепкой луковой похлебки и перегара и вонял, как стая козлов. Они тут хоть когда-нибудь моются? - Он не подгнил у тебя, случаем, а то, выглядит плохо?

       Я покосился на него левым глазом, и честно попытался рассказать ему, кто именно тут кабан тухлый, зачатый ослом и свиноматкой в компостной яме - в общем, всю-всю про него правду, но пересохшее горло меня подвело.

       - К Ульрику. Но и Ансельм поглядеть не откажется, ты позовешь из них кого, или мне самому сходить? - ответил ему Том.

       - Занятые они ныне, второй день в лоборы... В лабуру... В подвале своем сидят. Варят чего-то, ночью гремело оттуда, так капитан пообещал их на осинах развесить, если замок развалят, чернокнижники сраные, - страж сплюнул - Долго тебе ждать придется, пока они вытащат на свет божий свои вшивые бороды. Ты, вот что, Том, этого, - он потыкал пяткой копья меня в бок - Выкинь в ров, да пойдем в караулку, вина выпьем.