Свадьба собаки на сене

– Прелестную особенность Амстердама. – Переводчица улыбнулась интригующе, совсем как профессиональный гид. – Дело в том, что все эти дома имеют внутренние дворики – хофьес. Вот они-то и привлекают сюда туристов. Каждый дворик – произведение искусства, маленький, уютный, с цветами. Дворики старые, многие отреставрированы, многие новоделы. Здесь встречается очень дорогое жилье.

– Совсем как у нас – старинный особняк, весь переделанный, кроме фасада, самый дорогой вид недвижимости.

– Здесь даже то, что внутри было, и то пытаются сберечь. Я всегда удивлялась, как Сорокко сумел приобрести такой домик.

– Он хорошо зарабатывал. – Лойк улыбнулся. – Он был успешным и очень острожным.

«Хорошие нотариусы и адвокаты знают, о чем говорят! – подумала Мила. – Интересно, сколько будет стоить его дом сейчас?»

– Расскажите мне о нем? – попросила она. – Господин Сорокко был богат?

– В достаточной степени, – ответил нотариус Лойк, когда Таня перевела ему вопрос. – Вам ничего не рассказали о нем?

– Совсем немного. Я так спешно собиралась и столько надо было обсудить вопросов с Варварой Петровной, что о самом господине Сорокко мы и не поговорили.

– Он давно жил в Голландии. Ему было двадцать семь лет, когда он приехал в Голландию. Тогда в вашей стране времена были сложные, а после 90-х ему возвращаться было нельзя. Во всяком случае, он так говорил. Да и мы об этом знали. И он стал обустраиваться здесь. Мы близко познакомились, когда он был уже зрелым человеком. Надо сказать, энергии в нем было много, он был веселый. Мы все тут даже не думали, что русские имеют такой характер.

– Русские бывают разными, – улыбнулась Мила.

– Это понятно, но ваше представление о Голландии наверняка тоже стандартное – тюльпаны, мельницы, каналы. И люди, которые умеют жить без занавесок на окнах.

– Верно! – рассмеялась Мила. – В энциклопедии все это и прочитала.

– Ну это все так, но есть еще множество деталей, которые можно узнать, только пожив здесь какое-то время. Господина Сорокко мы узнали лучше только через несколько лет. И очень полюбили. Знаете, у нас тут соседи образуют некую коммуну, сообщество, члены которого держатся друг за друга. Конечно, все это неформально. Но очень важно войти в него, стать своим. Так вот Вадиму Сорокко это удалось – он отлично знал языки и очень скоро стал своим среди соседей.

– Он же работал где-то?

– Да, в крупной фирме, занимающейся оборудованием для пищевой промышленности.

– Интересно. – Мила никак не могла понять, что связывало Варвару Петровну и этого господина Сорокко. Конечно, они могли сталкиваться по роду своих занятий, могли случайно познакомиться. Во всяком случае, просто так каким-нибудь незнакомым или малознакомым людям наследство не оставляют.

– Господин Сорокко был не то чтобы загадочным, он был с какой-то внутренней тайной. – Лойк улыбнулся. – Мы, нотариусы и адвокаты, чувствуем это как никто другой. Но о прошлом он никогда не рассказывал. Только очень переживал, что не сможет съездить в Россию. Он не хотел возвращаться, он хотел только кого-то навестить. Жаль, что он умер таким молодым. У нас в Голландии шестьдесят лет – это не возраст. Это – расцвет жизни.

– У нас – тоже. Иногда, – поправила Мила. – Бывают обстоятельства, которые так сильно влияют на качество жизни.

– Да, да, совершенно верно, – вдруг оживился Лойк. – Мне кажется, что воспоминания или что-то в прошлом тяготило, мучило его. Знаете, словно его что-то изнутри опустошало. День от дня он становился все более грустным.

– А он с вами никогда откровенно не разговаривал?

– Разговаривал. Только кто же поймет, где она, настоящая откровенность? Вероятнее всего, он все-таки что-то утаивал.

– А похороны велел сделать веселыми, да? – Мила улыбнулась.

– Да. Я, конечно, виду не подал, даже не знал, как возразить. Я прекрасно понимал, что, провожая человека в последний путь, сложно оставаться веселым. Как бы тебя об этом ни просили. Но я все сделал, как он велел. Я отдал все необходимые распоряжения.

– А у господина Сорокко была семья? – поинтересовалась Мила.

– Нет.

– Слава богу, я уж думала, что… – Мила замялась. – Сами понимаете, наследство – такая вещь.

– Вы не представляете, насколько хорошо я понимаю, что такое наследство, – грустно улыбнулся Лойк.

– Ах да, вы же нотариус.

– Да, и многое повидал. Когда мы приедем, я вам покажу все документы. Там есть специальные бумаги, в которых упоминаются люди, которым Вадим Сорокко оставил подарки. Осмелюсь посоветовать вам их всех собрать в его доме и вручить. Эти люди прекрасно к нему относились, и он их любил. В конце концов, Голландия, именно эта маленькая улочка, стала его второй родиной.

– Я так и сделаю. Не волнуйтесь. И еще я буду очень благодарна за любую помощь и советы. Мне они очень пригодятся.

– Я буду с вами на связи. В доме никто ничего не тронул – вам надо будет только все проверить по описи и дать распоряжения. Наследница, наверное, выразила какие-то пожелания. В Россию все это даже при всем желании не увезти.