Суждено быть бессмертной

Улыбка Си Джей потускнела, а затем она вздохнула. «Ты должен помнить, что у меня уже была их фамилия. Легально. Все вокруг — учителя, дети в школе и так далее — все думали, что они уже мои родители. Включая меня, — тихо добавила она. Сглотнув, она продолжила: «Я так понимаю, им сначала посоветовали не удочерять меня, потому что маловероятно, что суд разрешит это, если объявится семья моей матери и потребует меня. Итак, мой отец, Джонатан Каммингс, — снова добавила она, чтобы избежать путаницы, — по-видимому, провел много свободного времени в первые четыре или пять лет моей жизни, пытаясь идентифицировать мою биологическую мать и найти ее семью. Он надеялся, что они дадут ему и маме разрешение на удочерение.

«Он сказал, что сдался, когда мне было шесть лет, и суд, вероятно, разрешил бы удочерение к тому времени, но это означало бы беседы с социальными службами и с судьей со мной. Они воспитали меня как родную. Я думала, что я их дочь. Они не хотели смущать и расстраивать меня в таком юном возрасте. У меня уже было их имя, и они считали меня своим ребенком. Все эти разговоры и встречи просто дали бы бумажку, говорящую о том, что они уже чувствовали в своем сердце, что я их дочь. Поэтому они решили подождать, пока мне не исполнится шестнадцать, а затем планировали сесть и рассказать о моей биологической матери и спросить меня, хочу ли я, чтобы они удочерили меня и официально сделать меня своей дочерью».

— Но они умерли, когда тебе было около четырнадцати, ты сказала, — пробормотал Мак, нахмурившись. — Так ты узнала, что они не твои настоящие родители?

— Нет, — призналась Си Джей. «К сожалению, я узнала об этом раньше. . случайно. Когда мне было около четырнадцати, я рылась на чердаке в поисках чего-нибудь, из чего можно сшить костюм на Хэллоуин, и нашла на чердаке стопку чеков и кучу бумаг, которые сказали мне все раньше, чем они смогли».

— Верно, — пробормотал Мак. «Приемным родителям платят».

«Да», — согласилась она, а затем добавила: «Но моим — нет».

Когда он смущенно повернулся к ней, она слабо улыбнулась. «Эти чеки не были обналичены. Мои родители никогда не клали их в банк. Они просто засунули их в коробку на чердаке. Они сказали, что не хотят оплаты. Воспитание меня было делом любви. Они считали меня своей дочерью и всегда планировали меня удочерить, так что им не нужна была плата». Она посмотрела в свою теперь уже пустую чашку, а затем призналась: «По крайней мере, они пытались мне это сказать, но в конце концов я не приняла и даже не услышала то, что они пытались мне донести, пока не прочитала их письмо».

«Письмо?» — удивленно повторил Мак.

Си Джей кивнула. «Они написали его, когда мне было пять или шесть лет, и передали его своему адвокату, чтобы тот передал мне вместе с завещанием, если с ними что-нибудь случится».

«Это мило, но почему, черт возьми, они сами тебе все не рассказали после того, как ты обнаружила чеки и документы о том, что ты приемный ребенок?»

— Они пытались, — заверила она его. «К сожалению, у меня не было желания слушать их, пока они были живы», — с сожалением сказала она. «Боюсь, что то, что я узнала об этом самостоятельно, потрясло мой мир. Я даже не заметила, что чеки были необналичены, просто чеки были. И я просто… — она беспомощно пожала плечами, — отключилась. Мне казалось, что весь мой мир рушится. Мама и папа не были моими родителями, их дом не был моим домом. . По сути, я была там гостьей, им платили за то, чтобы он кормили, одевали и оберегали от неприятностей. И они лгали мне все эти годы, называя меня своей дочерью и позволяя мне называть их мамой и папой». Она покачала головой.

«Конечно, я трепала им нервы и требовала, чтобы они сказали, кто мои настоящие родители, что, я знаю, ужасно ранило их, но папа рассказал мне историю о том, как он и его напарник нашли меня. Только от этого мне стало только хуже. Мало того, что я больше не была их дочерью, я была каким-то подкидышем, которого они взяли к себя. Мусорный ребенок наркоманки и какого-то неизвестного мужчины, который мог быть кем угодно. Я воображала себе всякие ужасные вещи, — грустно призналась она. — И я обвиняла их в этом.

Сглотнув, она подняла голову и посмотрела на звездное небо, признавшись: «Некоторое время я немного сходила с ума, доставила им много хлопот и беспокойства. Они продолжали говорить мне, что любят меня, и ничего не изменилось — я по-прежнему была их дочерью, и они хотели удочерить меня и сделать это официально — но я была так поглощена собственной болью и гневом, что не слышала их.». Си Джей ненадолго замолчала, а затем выдохнула. «Я была в неадеквате, и я превратила их жизнь в ад в следующие пару месяцев».

«Но в конце концов ты пришла в себя, и они удочерили тебя», — сказал Мак, и она услышала надежду в его голосе. Он хотел для нее счастливого конца. Си Джей было жаль разочаровывать его.