Суррогат мечты

— Да обо всем об этом. Зона наш враг. Его надо уничтожать. Но не так, как сегодня. Мы просто загубили уйму человеческих жизней ни за что при про что. Этим парням еще бы жить и жить. А теперь они лежат обугленные, как шашлык. Зачем? Разве так надо делать?

— Ну вот вернемся — сходи и подай рапорт в военную прокуратуру. Может, прислушаются.

— Ты о чем? Подотрутся, а я из армии вылечу, как пробка.

— Вот и я о том же, — иронично глянул Чебурной. — Так что в итоге предлагаешь?

— Надо начинать свое дело, — медленно и веско проговорил Таченко, облекая в слова те мысли, которые мучили его уже несколько дней. — Команду тех, кто будет бороться с Зоной по-настоящему, а не так, как мрази в погонах. Война так война, но не топить Зону в крови восемнадцатилетних пацанов. Мы с тобой матерые профессионалы. Кому как не нам это делать? Подумай, Леня.

Чебурной хотел было сказать что-то едкое, в своей обычной скептической манере, но тут сдержался, заинтересованно глядя на капитана. А тот продолжал:

— Мне терять нечего. Да и тебя, насколько знаю, никто особо не ждет. Значит, судьба нам такая — защищать мир от этой пакости. Будет трудно и страшно, я знаю. Но надо. Соберем мощную группировку, подтянем людей к себе, добудем оружие и начнем воевать. Как партизаны.

— Свои же на фарш пустят, — поморщился Леонид. — Вояки то есть.

— Не пустят, — помотал головой Анатолий. — Незачем им это. Мы будем им как нелегальная помощь. Только уже по своим правилам, подчиняясь только своим законам.

Чебурной молчал. Долго. Потом кивнул.

— Идея хорошая. Я, признаться, сам над этим думал. А ты меня, видишь, опередил. Вот потому и будешь нашим генералом. А что, неплохо звучит — генерал Таченко! С повышением тебя тогда.

Анатолий рассмеялся.

— Наш долг — служить человечеству, уж извини за пафос. Долг… Долг…

— Вот так и назовемся, — сделал вывод Чебурной. — Коротко и емко. «Долг». Чтобы ни у кого вопросов лишних не возникало, кто мы и откуда.

Анатолий вдруг тревожно вскинул голову, поднял предостерегающе вверх палец, прислушался. Леонид, увидев этот жест, замолк и схватился за пулемет. Но вокруг никого не было.

— В чем дело? — спросил он.

Анатолий, как ужаленный, вскочил со ствола.

— Бежим! Идет Выброс!

Как сумасшедшие, они вдвоем неслись сквозь лес. Новый катаклизм буквально наступал им на пятки. Далеко за горизонтом уже грохотал гром, по небу быстро неслись кроваво-красные облака, на севере, там, где мертвой глыбой застыл Саркофаг, полыхало огромное, вполнеба, зарево, как будто кто-то сверкал гигантским фонарем. Резко подскочило, потом упало давление. Все живое, и без того напуганное человеческой свистопляской, неслось куда глаза глядят и пряталось по норам и щелям.

Мимо Таченко и Чебурного, едва не снеся их, пролетели несколько «плотей», потом, с визгом и истеричным подвыванием, стая собак-мутантов. Леонид хотел было дать по ним очередь из пулемета, на Таченко схватил пулемет за ствол, рванул к земле, выкрикнул на бегу:

— Не смей! Разорвут…

…Им несказанно повезло. В который уже раз за прошедшие несколько дней. Во-первых, они оба остались живы. Во-вторых, это произошло именно потому, что они наткнулись на увязший в овраге, севший на брюхо БТР, брошенный экипажем. Именно там Таченко и Чебурной пересидели череду страшных Выбросов, пронесшихся над Зоной. Машина была уже новая, современная, с хорошей защитой от химической, бактериологической и атомной угрозы, герметично запираемая. Такие бронетранспортеры приняли на вооружение буквально год назад, а в ту часть, которая несла охрану этого сектора Периметра, этих машин пришел всего десяток. Разгильдяйство экипажа, загнавшего БТР в овраг, спасло двух беглецов. Задраившись наглухо, они выжили, точнее, провалялись в глубочайшем обмороке. Человеческий мозг, не в силах вынести всплесков аномальной энергии и потоков пси-излучения, оберегая себя от разрушения, просто выключился, отдавая себя и тело на волю судьбы.

А когда спустя пару часов после последнего Выброса Леонид и Анатолий пришли в себя, все вокруг горело. Рев пламени глушил все остальные звуки, броня машины нагрелась, пока еще терпимо, но явственно показывая, что будет дальше. Резина на уплотнителях люков размягчилась. Еще пара часов — и она расплавится и потечет.

Пожар пожирал деревья, кусты, трупы животных и людей. Ужасающей силы катаклизмы породили настоящий ад. Огненные вихри метались над истерзанным лесом, взвивались высоко в небо исполинскими факелами. И природе не было никого дела до двух насмерть перепуганных искорок жизни, пытавшихся спастись в наглухо запечатанной металлической скорлупе…

Иван пришел в себя рывком, выныривая из глубокого, мутного омута забвения. Его тошнило. Голова раскалывалась от потоков одуряющей боли. Ходок с криком сел на полу, широко распахнув невидящие еще глаза. Руки по инерции шарили вокруг, ища оружие, но его, конечно, не было.