Супермодель в лучах смерти

Апостолос уставился на Павла.

— Я уже объяснял, зачем шел к Лавру, и за мной никого не было. Все получилось совершенно случайно, — объяснил он греку.

— Слишком много случайностей, — заметил Маркелов.

— Допустим. Значит, эту самую Ларису украл Воркута. А кто ее послал в госпитальную каюту? Что случилось с охраной?

Янис вздохнул и признался, что охрана оказалась мертвецки пьяна. И высказал мнение, что на них воздействовали каким-то дурманящим газом.

— Проверим. А откуда у артиста оказался заряженный револьвер?

— Кроме графа, его никто не навещал, — злорадно заявил Янис.

— А откуда известно, что я был единственным? Охрана оказалась неэффективной. К тому же револьвер могла принести сама убитая.

Апостолос кивнул головой.

— Хорошо. На большинство этих вопросов ответит господин Шкуратов На допросах в Интерполе. Мы уже послали официальное сообщение о случившемся. Для меня важно, чтобы никто из нас не был замешан в этой криминальной истории.

— За своих я ручаюсь, — заверил Маркелов.

Апостолос принялся прохаживаться по кают-компании. Покусывал губы и размышлял вслух:

— Что произошло, то произошло. Я не склонен драматизировать события. Начнём искать все «за» и «против». Первое — скандал. Выгоден ли нам? Думаю, да. Пусть роются в нем. Хоть эскадрон полиции пригонят на судно. Твое мнение, Илья?

Маркелов встал и указал на Павла.

— Меня больше волнует присутствие графа, чем греческой полиции.

Апостолос подошел к Павлу. Вежливо склонился перед ним.

— Граф, я не вправе вас задерживать. Прошу после завершения наших дел уделить мне немного внимания.

— К вашим услугам, — демонстративно обиделся Павел и вышел.

— Что-то с этим графом нечисто, — вслед ему заявил Янис.

Апостолос сардонически громко расхохотался.

— Вы не в состоянии навести порядок на судне, а виноват граф, который целыми днями играет со мной в карты! Молодцы! Продолжай, Илья.

— Мне кажется, что погрузка наших контейнеров, которая будет происходить во время работы следствия, только облегчит нам задачу. Убийство явно не криминальное. Носит сексуальноизвращенный характер. На нашем жаргоне — «бытовуха». Хорошо бы под это дело подвести самого Воркуту, которого ни Лавр, ни, как я понимаю, Янис не могут найти и обезвредить. А знаешь, почему это происходит?

Апостолос перестал ходить, и его нависающий над губами большой нос несколько задрался от удивления.

— А потому что темним и не раскрываем друг перед другом карты. Пора объединяться.

— Я тоже так считаю. Пусть Янис и Лавр разработают операцию. Еще немного, и мы увидим огни Пирея.

Лавр, постоянно выяснявший у Маркелова, о чем идет разговор, встал и категорически заявил:

— Прежде всего необходимо взять в настоящий оборот графа. Он хорошо знает Воркуту, и не исключено, что действует по его наводке. Я лично не верю этому Нессельроде.

— А у меня есть неопровержимые сведения, что он считает Воркуту своим заклятым врагом, организатором покушения на него, — возразил Янис, не столько переживая за графа, сколько желая продемонстрировать проведенную работу.

Апостолоса явно устроила эта версия. Маркелов тоже не видел в графе серьезного противника.

— К тому же Павел переживает душевную драму, и ему не до твоих, Лавр, предположений, — согласился он с греческим партнером.

Лефтерис подкатился к Апостолосу и с вечной улыбкой предложил спуститься вдвоем вниз и поговорить с артистом.

Так они и поступили, прихватив с собой Яниса в качестве переводчика и оставив русских обсуждать между собой их сомнения.

Егор Шкуратов лежал на больничной койке, смотрел в потолок и курил трубку. У него болела голова и ныла нога. Периодически выпуская клубы ароматного дыма, он повторял вслух: «Знаменитый русский артист Егор Шкуратов — убийца… Приговор окончательный, обжалованию не подлежит».

В таком минорном настроении застали его пришедшие греки. Егор не проявил к ним никакого интереса. Он больше ничего не боялся и презирал своих мучителей.

— Господин Шкуратов, мы хотим задать вам несколько вопросов, — начал Янис.

Не поворачиваясь в сторону пришедших, Егор предупредил:

— Я буду давать показания и отвечать на вопросы только российским следователям в присутствии адвоката.

— Передай, что мы не хотим доводить это дело до суда, — сказал Апостолос, выслушав Яниса. — И еще. Судя по всему, господин Шкуратов действовал в целях самозащиты. Мы все будем тому свидетелями. Но мы должны знать, откуда у господина Шкуратова револьвер?

Егор не ответил.

— Хорошо, — продолжил Апостолос, — будем считать, что дама, навестившая вас, была не одна. Ее подручный вас связал и впопыхах забыл револьвер. Мы сами заняты его поисками. Его кличка Воркута. Я, со своей стороны, снимаю все претензии к вам в отношении моей жены, если вы дадите слово забыть об этой истории.

— И как же вы надеетесь выкрутиться из этой истории? — насмешливо спросил Егор.

— Давайте-ка разберемся, — продолжил Апостолос, убедившись, что сумел вытащить артиста на разговор. — Вас сюда привели и привязали по одному конкретному поводу, а стреляли вы по другому. Вместе мы способны выработать версию для следствия и прессы и придерживаться ее. Согласны?