Сундук с серебром

Рабочие заговорили о работе, о снеге, о предстоящих заработках и о Якеце забыли. А он забился на нары и вертел письмо в руках, ощупывая его со всех сторон, как будто таким образом он мог узнать, что написала ему Мицка. Он разорвал конверт и при тусклом свете горящих дров увидел, что все четыре странички исписаны сверху донизу.

Рядом с ним лежал паренек, который писал и читал ему письма. Якецу показалось, что парень смотрит на него, и он тронул его за плечо.

— Прочтешь мне письмо?

Парень поднялся. Из щели между бревен он вытащил огарок свечи и зажег его.

Письмо было слезное.

«Дорогой мой муж!

Сегодня вечером я получила твое письмо. Я так ему обрадовалась, что даже плакала, когда читала. Мы тоже шлем тебе привет через все горы и долины и желаем доброго здоровья. Только бы с тобой какой беды не случилось! Я думаю о тебе и днем и ночью и жду не дождусь, когда ты вернешься. Живем мы неплохо, сыты и здоровы, но, когда тебя нет рядом, все мне не в радость. Кажется, я не видала тебя уже много лет. Не сердись на меня за то, что я тебе расскажу: я несколько раз ходила к матери и помогала ей, работы у нее очень много. Но больше я туда не пойду, даже если мать рассердится. Сын и ты для меня дороже всего. Знаешь, сколько рабочих сейчас в долине! Много и из нашей деревни. Работу найти нетрудно, и так еще долго будет. Если приедешь, получишь работу и ты. Будешь с нами каждый вечер, и мне не придется беспокоиться, как-то ты живешь на чужбине, а ты не будешь тревожиться за нас. Ты ведь знаешь, как мне тяжело одной, хотя пока и нет ничего такого уж плохого. Когда получишь письмо, подумай о том, как бы поскорее вернуться. Мы с Тинче ждем тебя не дождемся, и нам будет очень тяжело, если мы еще долго не увидимся…»

И так до самого конца. Якец сложил письмо и спрятал его в карман. Он почувствовал какое-то странное беспокойство.

— Завтра прочтешь мне его еще раз, — сказал он парню.

— Яка тоже с нами поедет, — послышался голос Баланта, кончавшего разговор с рабочими.

— Я не поеду! — решительно сказал Якец. — Не поеду! — повторил он еще раз.

Он проговорил это с таким ожесточением, какого от Якеца никто не ожидал. Люди молчали, не решаясь ему возражать.

11

Мицка сдержала обещание, которое она дала в письме мужу, и больше не ходила к матери в Речину. Мать было послала за нею, но Мицка отговорилась тем, что у нее ребенок прихварывает.

После этого мать пришла к ней сама. Убедившись, что мальчик здоров, она посмотрела на дочь долгим, пристальным взглядом. Та опустила глаза, испугавшись, что мать догадается о ее беде.

— Что с тобой такое?

— Ничего, — ответила Мицка. — Ничего. Я написала Якецу, чтоб он скорей возвращался, — добавила она. — Вот и все.

Мать отступилась от нее. Она наняла еще одного пекаря и время от времени посылала дочери хлеба. Люди стали болтать, что хозяйка спуталась с Адольфом — слишком он стал развязно и нагло вести себя, будто он тут свой человек. Она сразу уволила его под благовидным предлогом. После этого Мицка опять стала заходить к матери, но только в гости, а не для того, чтобы помогать в работе. На лице ее появилось выражение горечи, в смехе звучала затаенная тоска.

Эту горечь и тоску она не смогла скрыть даже от мужа…

Был конец февраля, и солнце начинало уже пригревать, когда однажды на заре Мицка услышала шаги перед домом; ей показалось, что кто-то остановился у дверей. Она прислушалась. Кто-то взялся за дверную скобу и пытался открыть двери в сени.

Мицка встала и вышла в горницу. За окном в полумраке она разглядела темную человеческую фигуру.

— Мицка! Открой!

Это был голос ее мужа. Она почувствовала безудержную радость, смешанную со страхом. Засуетившись, Мицка бросилась в сени и только тут заметила, что раздета. Она вернулась в горницу и накинула на плечи шаль. Якец в нетерпении снова схватился за скобу.

— Сию минуту, — сказала Мицка. — Открываю.