Сундук мертвеца. Путь Базилио

– Ну что вы, какие два часа, – успокоительно сказал жук. – Это за месяц. Приморские территории за чертой города пока не тарифицируются. Хотя место на самом деле неплохое, посещаемое, – зачастил он. – Там дорога, ведёт к школьной деревне. Аусбухенцентр называется.

– Поеду посмотрю, – Карабас принял решение.

Клещ весьма любезно попрощался и даже дал в дорогу проводника – того самого мелкого бэтмена.

Погрузившись в любимую коляску, Карабас приказал першеронам помалкивать и следовать за оранжевым летуном. И вновь закрыл глаза, строя планы на вечер. Он намеревался сегодня сводить Еву в какой-нибудь хороший рыбный ресторан: девочка, как выяснилось, любила рыбу больше сена. Конечно, придётся снять кабинет – чтобы кто-нибудь не устроил переполох при виде поняши. Хотя, подумалось раввину, пока что у Евы вроде бы не возникало проблем. Да, на улице на неё оборачивались, но в основном с любопытством, а то и с мужским интересом. Последнее было неудивительно: после первых охов и ахов рыжая поняшка как-то очень быстро адаптировалась к местности и даже расхулиганилась. Прошлым вечером она даже надела наградную шлею. В которой и прошлась по улице Старый Арбат, смущая и интригуя пожилых козлов, почему-то облюбовавших это место для вечернего променада. Карабасу Евино дефиле не понравилось крайне, но устраивать сцену он не стал. И оказался прав: разогретая страстными козловзорами девушка просто чудесно вознаградила его за терпение…

На глаза надвинулась тень, копыта першеронов зазвучали громче. Раввин проморгался и увидел, что коляска заехала в какую-то тёмную арку. Тут кони почему-то остановились в положении «ни тпру ни ну».

Карабас не успел встревожиться, как почувствовал чужое сознание, направленное на него. Оно находилось где-то рядом, совсем близко, вот только раввин не мог понять, где именно. Он попытался его прощупать – и убедился, что невидимое существо, во-первых, инсект и, во-вторых, владеет ментальным контролем.

– Крри-кри, – потёк тоненький ручеёк чужой мысли. – Шолом алейхем, вус махсте? Иными словами – йом тов, ма нишма? А впрочем, к чему эти нелепые лингвистические упражнения? Мы оба знаем, что будем общаться на том языке, который, к сожалению, является в эту эпоху общепринятым. Доказывать же свой йидишкайт поверхностным знакомством со старыми словами по меньшей мере не по-еврейски: уж мы-то с вами знаем настоящую цену слов, не оплаченных делом…

Раввин тем временем послал сильнейший ментальный импульс во все стороны сразу. Отклика не было.

– Но я заговорился, а вы молчите. Ах да, понятно. Вы не могли бы вслух? – проявились в уме чужие слова. – Видите ли, я менталист, но не телепат – о чём я, впрочем, нимало не сожалею. Мысли гоим[29] чрезвычайно низки и вульгарны – как вам наверняка известно доподлинно. Но я не хотел бы убеждаться в этой банальной истине снова и снова, каждый день. О, для моей натуры, и без того склонной к пессимизму, это было бы невыносимо… А вот слух у меня весьма тонкий, что иногда бывает удобно.

– Может быть, покажетесь? – предложил раввин, лихорадочно соображая, кто бы это мог быть.

– Я подумаю над вашим предложением, но, откровенно говоря, не намерен с этим спешить, – прорезалась в уме Карабаса очередная заковыристая фраза. – Нет-нет, вам лично я доверяю – разумеется, в разумных пределах. Но, к сожалению, за вами выпустили следить бэтменов. Я знаю это точно, от своих… друзей, – здесь в ровную нить чужой мысли впрялся крохотный узелок. – Собственно, я вас нашёл именно благодаря этому. К счастью, бэтмены низкоинтеллектуальны и делают только то, что им приказано. Моего Апельсинчика они, например, не замечают. Может быть, даже принимают за своего. Впрочем, я надеюсь – и более того, рассчитываю, – что у нас ещё будет возможность обсудить эти проблемы и способы их решения. Но позвольте же представиться. Грегор Замза, к вашим услугам. Возможно, вам уже называли моё имя – в определённое время, в определённом месте, в определённом контексте, если вы понимаете, о чём я…

– Было дело, – признал раввин. – Насколько я понимаю, вы…