Сунь Укун – царь обезьян

– Братец! – произнес Чжу Бацзе. – Незачем ломать голову. Надо перелезть через стену в таком месте, где нет ни колотушек, ни колокольцев.

Ничего лучшего Сунь Укун придумать не мог. Они прошли еще немного, нашли такое место, но только было стали думать, как перелезть через стену, как все три дьявола, почуяв неладное, проснулись и бросились в залу Золотых колокольцев. Там они увидели, что все бесенята спят мертвым сном. Даже палками их нельзя разбудить, железная клетка сброшена на пол, вода в котле остыла, а от огня и головешек не осталось. Тут дьяволы-оборотни завопили:

– Живее в погоню за Танским монахом!

От этого страшного крика бесенята проснулись, вскочили на ноги, похватали оружие и бросились к главным воротам. Но тут все было в порядке. Печать и замок оказались на месте, колотушки стучали, колокольцы звенели. Бесы стали спрашивать ночных дозорных, карауливших за воротами:

– Не видели, откуда выбежал Танский монах?

– Отсюда никто не выходил! – в один голос отвечали дозорные.

Тогда бесы кинулись к задним воротам. Но и здесь замок и печать, колотушки и колокольцы – все было на месте. Тогда зажгли сразу множество фонарей и при их свете увидели четырех беглецов, пытавшихся перелезть через стену.

Одному только Сунь Укуну удалось спастись, остальных дьяволы схватили и снова приволокли в тронную залу.

Чжу Бацзе и Шасэна привязали к столбам, поддерживавшим крышу дворца, а Танского монаха крепко держал в своих лапах старший дьявол.

– Ты что его держишь? – спросил младший брат. – Хочешь живьем его съесть? Вряд ли он придется тебе по вкусу. То ли дело простые мужики и парни – поймал и тут же ешь себе на здоровье. А это, брат, редчайшее яство, им можно лакомиться только в часы досуга, когда погода ненастная. Перед этим надо тщательно привести себя в порядок, причем вкушать его нужно под первосортное вино и нежную музыку!

Старый дьявол рассмеялся.

– Ты совершенно прав, брат мой, – молвил он, – боюсь только, что опять появится Сунь Укун и похитит его.

– У нас во дворце есть узорчатая беседка с разными благовониями, в ней стоит железный поставец. Давай упрячем в него Танского монаха, запрем беседку и пустим слух о том, что мы его съели живьем. Тогда Сунь Укуну некого будет спасать и он уберется восвояси. Мы же подождем несколько дней, а потом притащим сюда Танского монаха и будем понемногу лакомиться. Что ты на это скажешь?

Оба демона очень обрадовались и стали хвалить своего младшего брата:

– Молодец! Хорошо придумал!

После этого дьяволы схватили несчастного Сюаньцзана, поволокли его в беседку, втолкнули в железный поставец, а двери в беседку наглухо закрыли.

Тем временем Сунь Укун, который удрал на облаке, направился прямо к пещере Львиного верблюда и там перебил всех бесов и бесенят. Уже взошло солнце, когда он возвращался назад. Приблизившись к городу, Сунь Укун спустился с облака, качнулся из стороны в сторону и, превратившись в маленького бесенка, стал обходить все улицы и переулки, чтобы хоть что-нибудь разузнать. В городе только и было разговоров о том, что Танского монаха этой ночью заживо съел великий князь. Вот когда Сунь Укун действительно встревожился. Он устремился во дворец и заглянул в залу с золотыми колокольцами, где увидел множество оборотней, разодетых в одежды из желтой материи, в меховых шапках, отороченных золотом, с дубинками в руках и с табличками из слоновой кости у пояса. Все они сновали взад и вперед.

Сунь Укун тотчас же принял вид дворцового служащего и, смешавшись с остальными, вошел в золотые ворота. Вдруг он заметил привязанного к столбу Чжу Бацзе, который едва слышно стонал. Сунь Укун приблизился к нему и спросил:

– Где наставник?

– Вчера ночью дьяволы живьем сожрали наставника, – ответил Чжу Бацзе. – Правда, собственными глазами я не видел, как его жрали, слышал только, как бесы про это рассказывали.

Выслушав Чжу Бацзе, Сунь Укун пошел дальше. Он обошел дворец и заметил Шасэна, который был привязан к другому столбу. Подойдя к нему и коснувшись его рукой, Сунь Укун спросил:

– Не знаешь ли ты, где наставник?

– Его сожрали дьяволы, – отвечал Шасэн. – Живьем сожрали.

Сомнений больше не было. Исполненный отчаяния, Сунь Укун не стал спасать ни Чжу Бацзе, ни Шасэна. Он поднялся в воздух, помчался к восточной стороне города, там спустился на пригорок и стал громко плакать и причитать: