Сумрак

Его душ работал наверху, и он еще долго не вернется вниз. Завтра мы проснемся, молча пройдем мимо друг друга, прежде чем отправиться на работу и в школу, а он вернется домой рано днем и для разнообразия приготовит нам ужин. Он будет нежен и тих, а потом за столом заведет разговор об экскурсии в колледж, который меня заинтересовал, чему он обычно не потакал и не собирался потакать к тому времени, когда должна была состояться поездка на выходные. Я могла дышать в течение недели, прежде чем поняла, что новизна наших "замечательных отношений между братом и сестрой" пройдет, и он снова готов к рецидиву.

Как наркоман.

Как больной.

Но сейчас я не знала. Эта неделя была плохой. Между этой и прошлой неделями было меньше передышки.

В оцепенении я нашла свои очки и медленно убрала беспорядок, который мы устроили, помыла посуду и убрала все остатки еды, после чего выключила свет и взяла свою сумку.

Я сунула телефон в сумку, но когда я обогнула лестницу и сделала первый шаг наверх, я остановилась.

Она все еще спала. Возможно, до конца ночи. Я могла наблюдать за ней по телефону из любого места.

Но я не должна была уходить. У меня болела спина, волосы были в беспорядке, и я все еще не переоделась в свою форму.

Но вместо того, чтобы подняться и закончить домашнее задание, я отступила назад, как на автопилоте. Подхватив туфли, я выскользнула за дверь и побежала, даже не остановившись, чтобы надеть кроссовки. Дождь хлестал меня по волосам, одежде и ногам, мои босые ноги попадали под дождь на тротуаре, когда я мчалась обратно по улице, за угол и в сторону поселка.

Мне было все равно, что я оставила ее окно открытым. Она любила дождь. Пусть слышит.

Мне было все равно, что моя сумка, книги и домашнее задание, скорее всего, промокнут.

Свернув направо, я увидела впереди зарево площади и остановила бег, чтобы наконец-то отдышаться. Я делала вдох за вдохом, прохладный воздух в моих легких и дождь, прилипший к моей одежде, почти заставили меня улыбнуться.

Впереди светилась вывеска кинотеатра, и я еще не успела прочитать слова, как поняла, что там всю ночь идет марафон монстров. Конг, Франкенштейн, Муравьи-убийцы, Муха…

В октябре кинотеатр закрывался только с восьми утра до полудня для уборки и пополнения запасов, а остальные двадцать часов в день показывали новинки и старые любимые фильмы. Что-то вроде месячного фестиваля ужасов.

Подбежав к билетной кассе, я надела туфли, которые уже насквозь промокли и болтались, и полезла в сумку, вытащив немного денег.

"Просто дайте мне пропуск на всю ночь", — сказала я девушке, просовывая смятую десятку через маленькое отверстие.

Я не буду здесь всю ночь, но я могу быть здесь столько, сколько захочу, по крайней мере.

Схватив свой билет, я поспешила внутрь и, миновав киоск, направилась наверх, к третьему кинотеатру.

Быстро шагая, я открыла двери, оглядываясь по сторонам на случай, если брат узнает, что я ушла, и последует за мной, а затем, соскользнув с сумки, направилась по проходу. На экране закричало какое-то животное, и я быстро опустилась на сиденье, оглядываясь вокруг, чтобы убедиться, что я в безопасности.

Я не только была в безопасности, но и была одна. Здесь не было никого, кроме меня.

Я немного расслабилась.

Это был будний день и школьный вечер. Логично, что место будет пустым. Хотя было странно, что они все еще показывают фильм, даже если никто не купил билет.

Я поставила сумку на пол, залезла внутрь, поблагодарив, что содержимое было сухим, и достала телефон, чтобы еще раз проверить, как там бабушка.

Она все еще лежала в темноте на своей кровати, монитор в комнате непрерывно пищал и не вызывал никаких тревог. Иногда я беспокоилась о том, чтобы оставить ее наедине с Мартином, но ему действительно не хотелось возиться с ней больше, чем нужно.

Я сжала телефон в руке и откинулась на сиденье, морщась от боли, о которой забыла, когда подняла глаза на экран и увидела Годзиллу.

Маленькая улыбка появилась в уголках моих губ.

Мне нравится Годзилла.

И не успела я опомниться, как съела попкорн и сидела, уставившись на экран, приковав взгляд к каждому кадру, пока мой брат исчезал, школа исчезала, Уилл Грейсон исчезал, а класс литры исчезал.

Потому что "Годзилла" была великолепна.

А от "Лолиты" у меня болела голова.

ГЛАВА 3

Эмери

Настоящее

"Уилл?" Я поднялась на руки и колени, поглаживая каменный пол и чувствуя грязь под ладонями.

Куда он меня забрал?

Я моргала в темноте, пытаясь разглядеть, но все было таким черным. Я потрогала свое лицо. Где, черт возьми, были мои очки?

Черт.

Я могла нормально видеть без них или без контактных линз, которыми иногда пользовалась, но не в темноте, когда это было еще сложнее. Я поднялась с земли, неровные камни под моими ботинками впивались в подошвы.

Я огляделась, откинув волосы за ухо. Ничто не пронзало темноту. Ни малейшего проблеска света. Ни луны. Ни лампы. Ничего.

Я боролась, билась, колотила, и следующее, что я помню: мы прошли через дверь, спустились по лестнице, повернули за угол, и все внезапно погрузилось во тьму.