Сумерки / Жизнь и смерть: Сумерки. Переосмысление

Я вздрогнул и отдернул руку: за спиной Эдит вдруг возник Арчи. Короткий, похожий на тень темный ежик волос на голове, чернильно-черные глаза. Он застыл за спиной Эдит, и я обратил внимание, что он еще выше, чем мне казалось издалека.

Не сводя с меня глаз, Эдит произнесла:

– Арчи.

– Эдит, – отозвался он, с оттенком иронии подражая ее тону. У него был мягкий тенор, бархатистый, как голос Эдит.

– Арчи – Бо, Бо – Арчи. – Она представила нас друг другу, саркастически улыбаясь.

– Привет, Бо. – Его глаза сверкали, как черные алмазы, улыбка стала дружеской. – Приятно наконец-то познакомиться с тобой.

Он едва заметно подчеркнул это «наконец-то».

Эдит метнула в него недовольный взгляд.

Поверить в то, что Арчи – вампир, не составляло труда. Он стоял на расстоянии двух шагов и смотрел на меня голодным взглядом непроглядно-черных глаз. По моей спине скатилась капля ледяного пота.

– А, привет, Арчи.

– Готова? – спросил он у сестры.

Голос Эдит прозвучал холодно:

– Скоро буду. Встретимся у машины.

Арчи ушел, не добавив ни слова. Двигался он так плавно и легко, что мне снова вспомнились танцоры. Вместе с тем в этой походке было что-то нечеловеческое.

Я судорожно сглотнул.

– Пожелать вам хорошо повеселиться, или не тот случай?

– Нет, почему же. Подойдет, – усмехнулась Эдит.

– Тогда желаю вам повеселиться от души. – Я постарался произнести эти слова искренне, но Эдит не обманул мой небрежный тон.

– Обязательно. А ты будь осторожен, пожалуйста.

Я вздохнул.

– Соблюдать осторожность в Форксе – тот еще подвиг.

Она сжала челюсти.

– Для тебя – да, подвиг. Обещай мне.

– Обещаю поберечься, – торжественно заверил я. – На сегодня у меня намечена стирка – очень опасное занятие. Мало ли куда я могу свалиться. Или еще что.

Она прищурилась.

– Ладно, ладно, сделаю все возможное.

Она встала, я тоже поднялся.

– Значит, до завтра, – вздохнул я.

С грустной улыбкой она спросила:

– По-твоему, ждать слишком долго, да?

Я уныло кивнул.

– Утром буду на месте, – пообещала она, шагнула ко мне, легко коснулась моей руки и ушла. Я смотрел ей вслед, пока она не скрылась из виду.

Идти на урок не хотелось, и я уже подумывал устроить себе оздоровительный прогул, но решил, что это будет безответственно. Если я сейчас исчезну, все подумают, что я ушел вместе с Эдит. А Эдит и без того считает, что мы слишком афишируем свои отношения, и беспокоится… Я старался не думать о причине ее опасений, просто решил сделать все возможное, чтобы уберечь ее от подозрений. А для этого следовало явиться на урок.

Как и Эдит, я понимал, что завтрашний день изменит все. Мы с ней… если нам суждено быть вместе, придется рискнуть. Наши отношения не могут вечно балансировать на грани, как сейчас. Мы скатимся или в одну, или в другую крайность, и то, что с нами будет, всецело зависит от Эдит. Для себя я все решил еще до того, как сделал осознанный выбор, и теперь намеревался идти до конца. Потому что для меня не было ничего страшнее и мучительнее мысли о расставании с ней.

Сегодня на биологии она не сидела рядом, но сосредоточиться это не помогло. Искры и напряжение исчезли, однако я был слишком поглощен мыслями о завтрашнем дне, чтобы думать о теме урока.

На физкультуре выяснилось, что Маккайла меня простила. Она даже пожелала удачно съездить в Сиэтл. Я осторожно объяснил, что на мой пикап надежды плохи, поэтому поездку пришлось отменить.

Она вдруг снова надулась.

– Идешь на бал с Эдит?

– Нет, я же сказал: вообще не пойду.

– А чем будешь заниматься?

Я жизнерадостно соврал:

– Стиркой, потом буду готовиться к контрольной по тригонометрии.

– Тебе Эдит помогает «заниматься»?

Последнее слово она словно взяла в кавычки.

– Да я бы не отказался, – улыбнулся я. – Она соображает гораздо лучше, чем я. Но она куда-то уезжает на выходные с братом. – Я с удивлением отметил, что эта ложь далась мне легче и естественнее, чем обычно. Может, потому, что я врал ради Эдит.

Маккайла оживилась.

– А-а. Знаешь, ты мог бы пойти на бал вместе с нашей компанией. Будет здорово. Мы все с тобой потанцуем, – пообещала она.

Отчетливо представив себе лицо Джереми, я ответил резче, чем следовало бы:

– Маккайла, танцевать я не пойду, ясно?

– Ну и ладно, – обиделась она. – Я же просто спросила.

Физкультура наконец закончилась, и я без особого энтузиазма зашагал к стоянке. Не то чтобы мне хотелось возвращаться домой пешком в дождь – я просто не представлял себе, как Эдит пригонит мой пикап. А вдруг для нее нет ничего невозможного?

И действительно: мой пикап стоял на том же месте, где сегодня утром Эдит припарковала свой «вольво». Я покачал головой, не веря своим глазам, когда открыл незапертую дверцу и увидел в замке зажигания ключ.

На водительском месте белел сложенный листок бумаги. Я сел в машину, захлопнул дверцу и только тогда развернул записку. Всего два слова, выведенные каллиграфическим почерком Эдит:

«Береги себя».

От рева мотора, пробудившегося к жизни, я испуганно вздрогнул и засмеялся над собой.