Сумерки Эрафии

— Кончай его! — прикрикнул он и легким шоковым импульсом подхлестнул своего ученика.

Синкат охнул, его взгляд выпал из астрала, а извивающийся червь индризи выпал из его рук на спину несчастного.

— Чтобы вы все поубивали друг друга! Будьте прокляты, прокл!.. — Окончить эльф не успел.

Из тела индризи выскочили двадцать четыре членистые лапки и впились в мышцы пленника, в несколько секунд превратив его плоть в перепаханное кровавое поле. Затем тело червя погрузилось в небольшую ложбинку, сквозь которую проглядывались позвонки, и исчезло, будто зарывшись в мышечной ткани. Кровь немного забрызгала одежды Синката, и тот с отвращением досматривал происходящее в параллельной реальности. Там все было куда приятнее и проще. Вся защита эльфа рухнула. Его астральное тело было теперь обнажено. В центре сидел черный шар с иглами, как у морского ежа. Вскоре он стал светлеть, и спустя минуту ничто в астрале не напоминало о его присутствии.

С реальным телом эльфа происходили не меньшие перемены. Его раны закрылись, разорванная кожа и волосы восстанавливались. Вскоре личи разжали цепи, и, выпав из них, эльф тихо застонал.

— Подойди, Синкат, я сейчас исчезну, а ты будешь возвращаться к себе целый час!

К Моандору вернулся тот прежний задушевный тон, каким он разговаривал с ним наверху до прихода в камеру пыток. Пораженный до глубины души, сумеречный маг сомнамбулическим шагом подошел к учителю и тупо уставился на поднимавшегося с колен эльфа. Личи подхватили его под руки и помогли устоять на ногах. Лишь небольшой шрам на отросшем ухе отдаленно напоминал о том, в каком положении находился эльф всего полчаса назад.

— Ну вот, я рад вас познакомить — это Фарсал Одри из рода Одри из Бафира. Был одиноким и бездомным, но храбростью заслужил принятие в могущественнейшую семью Авлии. Герой войны, любимец прекрасных дам Рейхавена и Энрофа. Чемпион шести турниров. Ты проводишь его в фолийский Дидфалп. Там он будет продолжать свою нелегкую работу в борьбе за дело Арагона, армии света, и да поможет ему великий творец! — Моандор усмехнулся, и сухая кожа его губ расплылась в улыбке.

Синкату стало противно, он не сомневался в логичности и верности решений учителя, его смутила быстрота случившейся в пленнике перемены. Особенно когда авлиец поклонился и скромным вкрадчивым голосом ответил:

— Да, мой господин!

Как только эльфа увели куда-то в коридоры нижних этажей, Моандор с Синкатом перенеслись обратно в комнату, смежную с залом официальных приемов. Синкат был мрачен, а его учитель сосредоточен и даже напряжен.

— Испытание окончено? Я могу вас покинуть, мастер? Чувствую какое-то нарастающее утомление… — Вопрос Синката остался без ответа.

Сумеречный маг видел, как астральные руки истинного нойона касались трех аколитов, настраивавших панели континентальной связи. Он говорил с ними и, казалось, забыл о присутствии ученика.

— Я могу…

— Да, можешь. Ты мне сегодня больше не нужен. Завтра утром тебе приведут этого Фарсала, отвезешь его на материк и проводишь в Фолию. Через неделю вернись в Агону. Многое изменится. Ты получишь новое, серьезное, ответственное задание на целый год.

Синкат вдруг почувствовал, как магическое давление, исходящее от тела истинного, неожиданно возросло, да так, что его взор буквально вышвырнуло в нормальный мир. Он увидел, как, пятясь, удаляются трое послушников. Видимо, связь была налажена, и теперь они вчетвером лишь нежелательные свидетели. Покинув покои учителя, он решил пойти не назад, в центр связи, а зайти к Шакти — своему единственному другу, тоже сумеречному и уроженцу Зейлота. Только Шакти был минойцем: бычья голова, рога, украшенные золотыми завитками, он знал языки тысячи племен. С некоторых пор Синкат стал замечать за учителем некоторые странности, которые нельзя было объяснить банальным для бессмертных недоверием друг к другу. Все эти, казалось, случайные факты теперь складывались в определенную схему. Секретные каналы связи, концентратор, который запускают редко и о котором почти никому неизвестно, постоянные визиты военного крыла сумеречных и нескольких нойонов-воинов, частые загадочные переговоры в браслетах молчания.

Кроме того, он хорошо знал — армия нежити очень слаба. Слаба как никогда, да и официальных запросов или помощи у Моандора никто из воинов не просил. Значит, они делали это именно так, приватно. Плюс ко всему этот заговор, шпионаж эльфов. Судя по секретности, Моандор раскрывал заговор против заговора. Его странная фраза: «Я и горстка помощников». Что за «горстка»,о которой он, Синкат, первый ученик, не знает? Его моргул Дракис — обессмерченный ученик — сейчас в Фолии. Но он грубоватый и резкий, он каратель, а не разведчик. Что-то происходит, чего я не знаю. Они все в движении. Все, кто с ним связан, чего-то боятся…