Сумерки эльфов

Утёр услышал какой-то шорох слева, но не решился хоть на мгновение отвести от волка глаза. Он стиснул рукоять меча, слегка прищурился, чтобы в глаза не летели хлопья мокрого снега, и начал осторожно продвигаться вправо. Заметив его движение, вожак чёрных волков тоже сделал несколько шагов навстречу, оставив позади вход в пещеру и остальных членов стаи. Снег стал ещё гуще. Промокший до костей и одновременно охваченный лихорадкой, Цимми чувствовал, как его бросает то в жар, то в холод. К этому добавлялась и нервная дрожь. Он сидел за кустом ежевики, содрогаясь всем телом. Потом вдруг оглушительно чихнул, и это прозвучало как сигнал к битве…

Волчья стая, до этого молчаливая, разразилась рычанием и резким возбуждённым тявканьем. Утёр на секунду отвёл взгляд, потом снова устремил его на противника – и в этот момент волк молча бросился на рыцаря, сверля его взглядом ярко-жёлтых глаз, обнажив чудовищные клыки и вытянув вперёд лапы с острыми когтями. Утёр взмахнул мечом, который держал двумя руками, и с силой обрушил его вниз. Лезвие рассекло морду волка, по которой тут же заструилась кровь, и скользнуло по зубам, не повредив их. Этот удар отдался по всей руке Утера, от кисти до плеча, и рыцарь, пошатнувшись, едва не упал на землю. В это мгновение волк снова прыгнул на него и ударом когтистой лапы разодрал кольчугу, вырвав из неё несколько плетёных колец. Утёр, отскочив, перекатился через спину хищника и почти вслепую нанёс новый удар по огромной тёмно-серой громаде, отчего кровь волка брызнула ему в лицо. Утёр попятился, охваченный страхом, наполовину оглушённый ударом мощной лапы. Он пошатнулся и снова отступил, рассекая мечом воздух перед собой, чтобы удержать волка на расстоянии. В этот момент до него донеслись крики его спутников, но он не смог разобрать слов. Он даже не узнал голоса Ллиэн, которая кричала, чтобы он отошёл и дал ей выстрелить. Волк раскрыл свою чудовищную пасть, ещё более ужасающую от того, что теперь из неё текла кровь вперемешку с пеной, и испустил долгий вой, вырвавшийся из самой глубины его утробы. Утёр ощутил на своём замёрзшем лице влажный жар его дыхания ещё до того, как волк прыгнул на него, вытянув вперёд лапы, сбил с ног и опрокинул на землю.

Утёр чувствовал лишь тяжесть огромного тела хищника, жёсткую грубую шерсть на его брюхе, слипшуюся от замёрзшей мочи, и отвратительную удушливую вонь из его пасти. Боли не было – только ощущение того, что всё кончено, и спокойная уверенность в смерти.

И вдруг густая горячая жидкость заструилась на него сверху, заливая ему лицо и доспехи. Задыхаясь от отвращения, чувствуя кровь волка во рту и носоглотке, Утёр с трудом оттолкнул голову хищника и судорожно вдохнул свежий воздух.

Волк был мёртв.

Неужели это он его убил?

Рыцарь с трудом сдвинул тяжёлое тело волка и, на четвереньках добравшись до занесённого снегом куста, начал яростно оттирать лицо и руки.

Потом он огляделся.

Первое, что он увидел, был его меч, который он выронил, когда волк прыгнул на него. Потом он заметил торчащую из горла хищника серебряную стрелу. Именно эта стрела его убила… Наконец он увидел у кромки леса трёх своих спутников, стоявших с обнажённым оружием в руках, не отрывая глаз от входа в пещеру, и готовых кинуться в битву. Утёр с трудом наклонился и поднял свой меч, не удержавшись от болезненной гримасы.

Чёрные волки один за другим выходили из пещеры и, образуя длинную процессию, шли цепочкой, осторожно ступая в отпечатки лап друг друга, так что получался один-единственный след. Ведомые уже новым вожаком, они покидали своё пристанище, бросая косые взгляды на человека, убившего их предводителя, и на его спутников, которые собирались занять оставляемое ими жильё.

Казалось, их молчаливое шествие будет нескончаемым. Утёр насчитал пятьдесят волков и сбился со счёта. Затем начал осторожно приближаться к своим спутникам, не отрывая глаз от волчьей стаи.

Ллиэн бросилась к нему, и от её взгляда у рыцаря потеплело на душе: в нём была любовь, радость и, кажется, даже восхищение. Но когда они оказались совсем близко друг к другу, Ллиэн невольно отступила назад с гримасой отвращения.

– Утёр, друг мой, на тебя страшно смотреть! – вполголоса сказал Цимми, словно опасаясь, как бы волки его не услышали.

Утёр поднёс к лицу широкое лезвие своего меча и взглянул в него, как в зеркало. Он увидел смутное отражениечеловека с всклокоченными волосами и бородой, покрытого засохшей кровью.

– А уж воняет от тебя! – добавил Фрейр и расхохотался.

– Тс-с-с! – прошептала Ллиэн.

Волки, идущие последними, остановились и теперь смотрели на них, прижав уши и вытянув хвосты, – эльфийка тут же расшифровала эти признаки недовольства. Утёр повернулся к стае, все ещё покрытый кровью её вожака. Он до такой степени утратил человеческий вид, что волки в знак смирения снова опустили головы и отправились следом за своими собратьями, покидавшими пещеру. Рыцарь и его спутники молча прово-жали их глазами, пока те не исчезли среди высоких холмов, растворившись в густой снежной пелене.