Сумерки эльфов

Но, поймав разъярённый и в то же время смущённый взгляд своего друга, он понял, что вопрос бесполезен. Гномы были несокрушимы в ближнем бою, мастерски вращая тяжёлыми топорами и нанося страшные удары противникам, которым зачастую едва доставали до пояса. Но когда нужно был преследовать убегающего врага, никакой пользы от них ждать не приходилось, и всем это было хорошо известно. Мьольнир не только быстро отстал от Блейда, но вдобавок заблудился в проклятых болотах, заросших ежевикой и утесником, которые, поднимаясь на высоту его роста, не давали ему разглядеть ничего вокруг. На какое-то время он даже испугался, что было уж совершенно непростительно для гнома-рыцаря с такой славной репутацией, как у него.

– Спроси лучше вот у этого, почему он ничего не сделал! – закричал гном, указывая на Тилля. – Как только появляется опасность, его как не бывало! Тоже мне, следопыт!

Тилль побледнел от этого оскорбления и, подняв лук, выхватил стрелу из колчана, висевшего у него на поясе. Его собака вздыбила шерсть и зарычала на гнома, а сокол прервал полет, готовый в любую секунду броситься вниз и ослепить врага ударами клюва и когтей.

– Мы все просто растерялись от такого поведения Блейда, – мягко произнесла королева Ллиэн, не делая, однако, ни малейшего жеста, чтобы остановить зелёного эльфа или гнома

Тилль и Мьольнир почувствовали, как их гнев понемногу стихает. В голосе Ллиэн было что-то, что успокаивало душу и заставляло прислушиваться к нему.

– Только вы один, господин Мьольнир, оказались настолько храбры, что стали преследовать его, – продолжала она.

– Ха! – воскликнул гном, гордо выпятил грудь и вздёрнул подбородок (это было заметно по тому, как зашевелилась его борода). Потом взглянул на Тилля и его собаку с презрительной гримасой, точно так же посмотрел на небо, небрежно хмыкнул и присоединился к Рогору.

Воцарилось молчание – непроницаемая тишина густого мутно-белого тумана словно усугублялась тяжёлым грузом непроизнесенных слов и вопросов, оставшихся без ответов. И снова Мьольнир не выдержал первым:

– И что, разрази меня гром, нам теперь делать?

– Хороший вопрос, – пробормотал Цимми, который никак не мог высечь искру из огнива, чтобы зажечь свою привычную трубку из белой глины.

Наконец он бросил это занятие и убрал трубку вместе с огнивом в кожаный поясной мешочек. Только тогда он понял, что все спутники смотрят на него, словно его простая фраза явилась ключом, открывшим дверь самым мрачным мыслям всех и каждого. Ускользающие взгляды, нахмуренные лбы, сжатые губы…

– Что ж, – сказал мастер-каменщик, поднимаясь. – Дело обстоит так: если подозрения мессира Утера обоснованны – а бегство Блейда является достаточным тому доказательством, – то этот человек, который должен был отвести нас к Гаэлю, следовал за нами,

очевидно, от самого Лота Он убил господина Родерика и чуть было не сделал того же самого с мессиром Фрейром (Цимми кивнул в сторону варвара, все ещё прижимавшего к глубоко рассечённой кинжалом Блейда щеке компресс из мха). Если он действительно знает, где найти господина Гаэля, то можно ужe не сомневаться, зачем это ему нужно… Значит…

– Значит, нам нужно пойти к тому поселению, что обнаружил мессир Фрейр, и попросить помощи у серых эльфов, – заключила Ллиэн. – Я поговорю с ними. Они меня выслушают…

– Простите, – почтительно сказал Цимми, – я продолжаю. Возникает вопрос: зачем этот человек нас преследовал и зачем…

– Хватит! Эта комедия длится слишком долго!

Громовой голос Рогора заставил всех окаменеть.

Выпрямившись во весь рост (немалый для гнома), прочно упираясь расставленными ногами в землю, он сорвал с себя красную тунику пажа, украшенную рунами короля Болдуина и заляпанную болотной грязью, и швырнул её на землю. Потом он отцепил от пояса огромный стальной топор и укрепил его на топорище, которое Мьольнир, стоявший за ним, почтительно ему протянул.

– О, нет! – в отчаянии прошептал Цимми.

Он невольно поискал глазами Утера, затем взглянул на королеву Ллиэн. Рыцарь, словно зачарованный, следил за каждым жестом Рогора, но Ллиэн посмотрела на Цимми, и в глазах её были упрёк, боль и усталость, отчего сердце мастера-каменщика готово было разорваться.

– Я Рогор, племянник Тройна и наследник трона Чёрной Горы! – прогремел гном, поднимая топор. – Эльф Гаэль убил моего дядю, и я ему отомщу!

Он отодвинул вбок свою рыжую бороду, и показались доспехи, украшенные гербом: золотой меч на чёрном щите.

– Двалин! – закричал он, и это прозвучало боевым кличем. – Два-а-алин!

– Долгой жизни, длинной бороды и погибели всем врагам! – с воодушевлением откликнулся Мьольнир, что повергло Цимми в ещё более глубокое отчаяние.

Утёр, оглушённый и растерянный неожиданными событиями, обернулся к спутникам, ища у них поддержки. Он вздрогнул, заметив, что Тилль держит свой лук с натянутой стрелой наготове. Даже Ллиэн, кажется, уже готова была схватиться за свой длинный серебряный кинжал. Но больше всего рыцаря поразило выражение её лица, на котором теперь читались тревога и недоверие.

– Мессир Утёр! – окликнул его Рогор.