Сумерки

— Медведи?! — выдохнула я, а он хмыкнул. — Знаешь, в это время года запрещено охотиться на медведей, — добавила я сурово, пытаясь скрыть шок.

— Если бы ты внимательно читала закон, то заметила бы, что он запрещает охоту с оружием, — проинформировал Эдвард.

Наблюдая процесс осмысления, отражающийся на моем лице, он получал явное удовольствие.

— Медведи… — с трудом повторила я.

— Гризли очень нравятся Эмметту, — его голос был небрежен, но глаза пристально следили за моей реакцией. Я постаралась держать себя в руках.

— Хм, — добавила и принялась за пиццу, только чтобы не смотреть на Эдварда. Жевала я медленно, потом так же медленно, не поднимая глаз, пила колу.

— Ладно, — наконец заговорила я, наконец, решившись встретить его выжидающий взгляд, — а кого предпочитаешь ты?

Он вскинул бровь, и уголки его рта опустились в явном неодобрении:

— Горного льва.

— Понятно… — я снова уставилась на баночку с колой, стараясь звучать безразлично-вежливо.

— Конечно, — он скопировал мою интонацию, — мы должны быть осторожны, чтобы не нарушить баланс окружающей среды несвоевременной охотой. Мы стараемся выбирать для территории, перенаселенные хищниками — и для этого удаляемся настолько, насколько нужно. Тут всегда полно оленей и лосей, можно охотиться и на них, но в чём же тогда развлечение?

Он вызывающе улыбнулся.

— Вот именно, в чём, — пробубнила я после очередного проглоченного кусочка пиццы.

— Ранняя весна — любимый «медвежий» сезон Эммета. Медведи только что вышли из спячки, поэтому чрезвычайно злы, — он улыбнулся, явно вспомнив какую-то неведомую мне шутку.

— Нет ничего более забавного, чем разгневанный гризли, — согласно покивала я.

Он еле сдерживал смех.

— Скажи мне, пожалуйста, о чём ты сейчас на самом деле думаешь?

— Стараюсь это представить — и не получается, — созналась я. — Как вы охотитесь на медведей без оружия?

— О, оружие у нас имеется, — он сверкнул белоснежными зубами в краткой, но грозной улыбке и я попыталась остановить зарождающуюся волну дрожи. — Просто не совсем то, которое подразумевалось, когда составлялись законы. Если ты хоть раз видела по телевизору нападение медведя, то вполне способна представить охотящегося Эмметта.

Новая волна дрожи прокатилась по моей спине. Я бросила взгляд на Эмметта, с облегчением обнаружив, что тот не смотрит в мою сторону. Мощные горы мышц, перекатывающиеся под его кожей, выглядели сейчас намного страшнее.

Эдвард проследил за моим взглядом и усмехнулся. Я посмотрела на него в нерешительности.

— Ты тоже как медведь? — тихо спросила я.

— Скорее как лев. Так, по крайней мере, мне говорят, — легко ответил он. — Может быть, наши предпочтения в чём-то показательны.

Я попыталась улыбнуться.

— Может быть, — повторила я за ним, но сознание наполнилось противоречивыми образами, которые мне никак не удавалось собрать воедино. — А можно на это посмотреть собственными глазами?

— Ни в коем случае! — его лицо сделалось белее обычного, в глазах внезапно вспыхнула ярость. Я откинулась назад, потрясённая и — хотя никогда не созналась бы в этом — напуганная его реакцией. Он тоже отодвинулся, скрестив руки на груди.

— Слишком пугающе для меня? — спросила я, как только совладала с голосом.

— Если бы это было так, то я взял бы тебя с собой на охоту сегодня же вечером, — сказал он резко. — Тебе необходима изрядная доза страха. Нет вещи более благотворной для тебя сейчас, чем страх.

— Тогда почему? — настаивала я, стараясь не обращать внимания на сердитое выражение его лица.

Он некоторое время смотрел на меня.

— Позже, — произнёс он, наконец. Одним плавным движением он оказался на ногах. — Иначе мы опоздаем.

Я огляделась и убедилась, что он прав — кафе почти опустело. Когда я была с ним, время и пространство теряли очертания, отчего я полностью утрачивала связь и с тем, и с другим. Я вскочила, хватая сумку со спинки стула.

— Тогда позже, — пришлось согласиться мне.

Я не забуду.

11. Осложнения

Все с интересом следили, как мы идём к своему столу. Я заметила, что на сей раз Эдвард не отодвинулся к краешку парты, а наоборот сел как можно ближе — наши локти почти соприкасались.

Одновременно со звонком — потрясающая точность — в дверь, пятясь, вошёл мистер Беннер. Он тащил высокую металлическую стойку на колёсиках, на которой стояли тяжёлый с виду древний телевизор и не менее старинный видеомагнитофон. Значит, будем смотреть фильм — класс радостно загудел.

Учитель с трудом запихал кассету в магнитофон и выключил свет. В наступившей темноте я вдруг с невероятной отчётливостью осознала: Эдвард совсем рядом, всего в дюйме от меня. Неужели это вообще возможно — сильнее, чем прежде, с такой немыслимой остротой, ощущать его присутствие? По телу пробежал электрический разряд, и, стремясь справиться с всепоглощающим желанием прикоснуться к любимому лицу, я скрестила на груди руки и сжала кулаки. Да что же это такое?! Я схожу с ума.