Сумеречный Сад

Меня заполняет волна чувства, совершенно непохожего на зависть, которую я чувствовала при каждом взгляде на дурную обложку, при каждом упоминании ее имени.

Я ощущаю… симпатию к ней. Будто мы – часть одного содружества и должны поддерживать, воодушевлять друг друга в борьбе за красоту, несмотря на любой риск и разочарование. Даже успех может быть страшным, парализующим, я уверена. Возможно, ей тоже пришлось рискнуть, пожертвовать чем-то и принять, что ее творение вышло не таким, как она себе представляла.

Я поднимаю руку, выпускаю мягкие зеленые листья, смотрю, как они трепещущим дождем падают на землю.

Здесь, в запутанных джунглях на пустыре, между книгами, музыкой, живописью, я чувствую себя частью чего-то большего и великого – частью содружества творцов. Как этот пустой участок воскрес зеленью и травой, так и мы должны трудиться, чтобы открыть людям глаза на Красоту, на рамки, за которыми нас ждет что-то Другое, а не материальная повседневность, затягивающая нас в трясину.

Да, наши с Селеной книги похожи. И да, ее историю раскупили читатели, а моя пропала втуне. Но она мне не враг, не соперник. Потому что в чем-то мы с ней одинаковые.

Во всем, что имеет значение, мы одинаковые.

Я сползаю с края стиральной машины и прыгаю на землю.

Ночь близится. Пустырь все еще пуст.

А мне предстоит еще один телефонный звонок.

Глава 42

И снова в голове зеленые, чудесные мысли. «Почему мы выращиваем розы?» Спроси танцовщицу, почему она танцует, несмотря на уставшие ноги в синяках. Спроси художницу, почему она рисует, писательницу – почему она пишет. Ответ – красота. Не мелочность. Не миловидность. Красота такая насыщенная и реальная, что становится страшно. Красота, у которой есть голос. Красота, зовущая за собой.

Кристин Пурифой, «Садовник»

К тому времени, когда помятая Лиза приходит в магазин на следующее утро, опоздав на полчаса, я уже по уши погрузилась в подготовку мероприятия.

– Поверить не могу. – Ее единственная реакция. Я рассказала ей, что позвонила Роберту прошлой ночью и согласилась присутствовать на вечеринке, которую он проводит у нас на следующей неделе.

Я пожимаю плечами, переворачиваю табличку на двери с «Конец» на «Когда-то, давным-давно».

– Я поняла, что поступаю глупо. И адвокат справится в суде без меня. – Конечно, это не все, но я не готова изливать Лизе душу и объяснять вчерашнее озарение. – Кроме того, может быть, эта встреча станет последним мероприятием Книжной лавки.

Лиза корчит рожу и отворачивается, чтобы закончить выкладывать книги на стол «НОВИНКИ».

Что с ней станется, если – когда – мы в последний раз перевернем табличку стороной «Конец»? Будет ли другой начальник мириться с ее безответственным, но честным отношением к работе?

Мне страшно – не только за Лизу, но и за себя. И грустно, когда я представляю, как кран разрушает мое любимое здание: от фасада в стиле бозар, о котором мне все еще нужно узнать поподробнее, до задней стены бывшей сцены.

Может, не идти в суд – дурачество. Но это решение кажется мне символичным. Манифест моей новообретенной сущности. Я решила спасти себя, а не магазин.

Оставшееся утро провожу в кабинете, переписываясь с ассистентом Роберта о заказе кейтеринга у Анамарии, есть ли рядом место для парковки, где будет выстраиваться очередь, куда можно повесить плакаты, и все в таком духе. Помогает скоротать время в ожидании звонков – из «АдвантаМед» и от Беатрис.

Когда наконец-то телефон жужжит, на экране высвечивается незнакомый номер – значит, не дом престарелых.

– Это Келси?

Я узнаю ее голос. Скрипучий, как у бывших курильщиков, без обиняков, как у женщины из Сада.

– Да, это я. Беа?

– Привет. Давненько не виделись.

– Да, давно.

– Джерри сказал, ты заходила в магазин. Говорит, ты выросла нормальной, а это достижение, учитывая, что тебя растила сумасшедшая.

Она смеется, а я припоминаю, что они с Ба всегда в шутку подначивали друг друга.

Беатрис кашляет, отвернув трубку, затем возвращается.

– Признаю, я была не в восторге. Но ты ее знаешь. Как только она узнала, что стряслось, то не могла отказаться.

В груди что-то обрывается.

– Что именно произошло?

Тишина. Затем нервный смешок.

– Так что да, я удивилась, когда ты мне позвонила. В чем дело?

Я выдыхаю весь воздух из легких и оседаю в компьютерное кресло. В чем дело? С чего вообще начать?

– Мне… мне кажется, мы недавно виделись.

– Да? Я бы тебя не узнала.

– Я вас тоже не узнала тогда. Но потом нашла старое фото вас с Ба и поняла…

Разговор заходит в тупик или, по крайней мере, не туда.

– Вы помните пустырь между Книжной лавкой и «Ритм и чудо»?

– Конечно. Тот еще бардак там был, конечно. Я всегда говорила Лизе там прибраться.