Сумеречный Фронтир

За днём шла ночь, за ночью снова шёл день, начинающийся с алого зарева, завтрака и построения на плацу. Изо дня в день мы сражались друг с другом на миниатюрном ристалище, учились строевому бою, выполняли командные приёмы, улучшали свою выносливость, бегая в лесу, где дистанция марафона каждый день увеличивалась минимум на четверть. Иногда сержант отпускал нас взять себе еды, чтобы вернуться с ней назад: пока мы обедали, Кроули читал нам по памяти армейский устав, из которого я ничего нового для себя не узнал, хотя остальные в большинстве своём слушали лекцию с удовольствием. Потом мы отрабатывали новые удары, всё быстрее, сложнее и мощнее. Обучались бою новыми видами оружия; к примеру, меня капрал Оруэлл тренировал в метании дротиков. Конечно, за те несколько недель, что мы провели в лагере, невозможно стать настоящим мастером рукопашного боя, но, всё же, прогресс я чувствовал. Всего через пять или шесть дней мне уже удавалось уложить десять из десяти дротиков в манекен, и, хоть большая их часть не попадала в корпус, капрал остался мной доволен. "Неважно, куда ты попал. Потеря любой части тела для воина в бою смертельна" – говорил мне Алекс.

Через некоторое время мы выяснили, что в нашем отряде, как оказалось, был полевой врач, до военного времени зарабатывавший себе на жизнь ремеслом хирурга. И очень хорошего хирурга, как оказалось позже. Кроули просил слепого на один глаз Дукария Оверсона читать нам упрощённые лекции по анатомии. Дукарий был не против: он рассказывал нам, где в теле человека располагаются такие места, в которые необходимо бить в первую очередь, чтобы нанести максимальный урон или как можно скорее вывести противника из строя, обездвижить. Это действительно было очень интересно и познавательно как для осмысления своих ударов, так и для осмысления оборонительных действий.

Капрал Алекс Оруэлл учил нас стрелять из лука. Не всех, а только тех, кто этого хотел, коих нашлось довольно много, в том числе и я. Гром тоже рвался показать, что он чрезвычайно меткий стрелок, что вызвало лишь бурный взрыв смеха. Ещё бы – как стрелять без одной кисти? Оказалось, что можно. Капрал выдал Громмеру учебный самострел, настолько крупный, что я бы его одной рукой не удержал, и мой братец продемонстрировал, что он действительно знает, как убивать людей на расстоянии. Вытянув самострел вперёд и подперев его культёй, он уложил в грудь манекена девятнадцать из двадцати стрел, чем убедил всех нас в его меткости.

Следующим этапом беготни по лесам стал марафон с внезапными нападениями. Нас никто не предупредил о том, что в тот момент, когда мы в очередной раз окажемся у прохладного ручья, отбросим оружие и снимем шлемы, на нас нападёт десяток заранее подготовленных сержантом бойцов. К нашему удивлению, мы сумели справиться с этой атакой без особых проблем и повалили всех нападающих ещё до того, как они успели хоть раз дотронуться до нас своими тренировочными мечами.

Со временем нам удавалось всё лучше и лучше проявлять свои бойцовские качества. Я очень гордился собой, своим братом да и всеми остальными. Мне не терпелось отправиться на передовую и задать жару проклятым северянам! Но однажды произошло то, что пошатнуло у сержанта и капрала веру в нас и наш отряд.

В то утро на плацу нас собралось всего семеро, не считая Кроули и Оруэлла. Все остальные сбежали или перевелись в другие части, и непонятно, почему они не сделали этого раньше, потратив столько сил на наши тренировки. Ещё больше это становилось непонятным от осознания того, что все ушедшие были отличными бойцами, у которых всё прекрасно получалось. Что ими двигало – для меня оставалось загадкой.

Сержант уставился на наш малюсенький строй, упёр кулаки в бока, опустил взор себе под ноги да так и стоял несколько минут. Мы же не знали, что делать. Нужно ли что-то говорить? Как-то оправдываться за тех, кто не справился? Судя по тому, что никто не издал ни звука, перебивать оглушительное молчание Кроули никто не хотел. Один лишь капрал, стоящий позади сержанта, прятал лицо в ладонях и задумчиво пожёвывал какую-то щепку.

В конце концов Кроули поднял на нас взгляд, пронзительно заглянул каждому в глаза. Мне показалось, что вот-вот и он окропит нас яростным воем, забрызжет слюной, накинется с кулаками и изобьёт нас до полусмерти, но ничего такого не произошло. Сержант перевёл взор на меня, чем вызвал у меня полное оцепенение, подошёл поближе, и, взяв мою ладонь, крепко её пожал. Затем приблизился к каждому, повторяя процедуру. Обменявшись рукопожатиями с каждым, он произнёс короткую речь: