Сумеречный Фронтир

Был ещё капрал Алекс Оруэлл. Он частенько приходил к нам по вечерам, приносил бутыль чего-нибудь горячительного и болтал о том, о сём. Ему было тридцать два года. Ещё не так давно этот ветеран был всего лишь рядовым, но после гибели практически всего предыдущего состава Сумеречных Сов его представили к награде и новому званию. Кроули, кстати, тоже уже собирались возводить в капитаны, да так бы и произошло, не начнись эта треклятая война. Сержант сам отказался от нового звания и предпочёл остаться тем, кем он и был, чтобы не привыкать долго к новым обязанностям и большей численности подчинённых ему бойцов.

Что же до самого Кроули – о нём известно крайне мало. Я лишь знаю, что половину жизни он провёл в бою. Спать привык на камнях, на завтрак грызть песок, а уже к полудню сотнями подсчитывать убитых им супостатов. Шучу, конечно, всё не настолько плохо. Но и не так хорошо, как хотелось бы: сержант действительно зарубил немало врагов и сильно пережил несколько десятков своих боевых товарищей, смерть каждого из которых он видел собственными глазами. Наверное, после такого тяжело жить мирной жизнью. Очень тяжело. Пожалуй, даже невозможно.

Как сержант и обещал, он появился в компании капрала сразу после ужина. Следом за ним шли несколько носильщиков, за спинами которых виднелись огромные тканевые свёртки с чем-то звенящим, гремящим и явно металлическим. Довольно улыбаясь, Кроули приказал слугам положить на свёртки на землю и отправиться восвояси, а затем жестом предложил нам посмотреть, что внутри.

Внутри оказалось оружие. Не тренировочное, а самое настоящее, боевое. Сержант пояснил нам, что две недели назад он заказал на кузнице эти экземпляры специально для нас. Некоторое оружие, правда, пришлось вернуть ремесленникам, так как бойцов в отряде осталось гораздо меньше, чем планировалось, но это, как сказал Кроули, не беда. Главное, что хватит на всех.

Для каждого из нас орудия для умерщвления себе подобных делалось в соответствии с личными предпочтениями и возможностями. К примеру, Грому вместо приевшейся ему булавы досталась внушительных размеров кистень с чуть изогнутой рукоятью и смещённым центром тяжести, чтобы было удобнее держать одной рукой. На крепкой почти сорокасантиметровой цепи был прикреплён полукилограммовый шар с двумя дюжинами острых конусов-шипов, которые в совокупности с мощью моего братца однозначно могли раздробить любой череп и пробить самые прочные латы.

Нашему самому молодому товарищу – Вистраму Шилему – досталась фехтовальная рапира с узким лезвием и утяжелённой рукоятью, а также короткий кинжал с широкой гардой, которой можно было заблокировать выпад меча, при этом не лишившись руки.

Сомна Аринем обзавелась подбитым мехом большим круглым щитом, мечом с широким лезвием и небольшим вспомогательным топориком, который при желании можно было использовать и как подручный инструмент, и как метательное оружие.

Наш слеповатый доктор Дукарий Оверсон получил точно то, что хотел, и чем однозначно умел сражаться лучше всего: шестопёр – булаву, к цилиндрической головке которой приварено шесть треугольных "перьев" для увеличения пробивной силы – и небольшой топор, не такой маленький, как у Сомны, так что метнуть его вряд ли получится, но и не такой большой, чтобы сходу рубить им головы одним-единственным ударом.

Ахрам Бакир, смуглокожий обладатель чёрных, как сама ночь, глаз, вороных вьющихся волос и забавной козлиной бородки стал владельцем длинного каплевидного щита, который, установленный на землю, верхней своей кромкой почти упирался в локоть владельцу, изогнутый меч в восточном стиле с односторонней заточкой, конец лезвия которого был слегка шире основания, и запасного кинжала.

Воин арены Мэйнард Гук получил в подарок боевой молот, явно переделанный из шахтёрского инструмента. На длинной рукояти водружалось навершие двойного назначения: с одной стороны оно было плоским для нанесения дробящих ударов, а с другой напоминало слегка опущенный вниз клюв хищной птицы. Клювом этим вполне можно было проломить не только латы, но и кольчугу, и одежду, и плоть с костями противника.

Ну, а моей обновке я радовался, конечно, больше всего. Новый баклер оказался выпуклым, чтобы было проще парировать атаки холодного оружия и отводить их в сторону. Древки сразу трёх одинаковых копий оказались из наикрепчайшего "железного" дуба, который растёт лишь по ту сторону залива Пан-ахим, острия в полторы ладони длиной были узкими для большей пробивной способности и четырёхгранными для упрочнения, за ними следовали почти полуметровые втулки, придавая ещё большую крепость этому оружию и увеличивая вес, что, опять же, повышало ударную мощь. Также мой арсенал пополнился обыкновенным, приевшимся, но очень надёжным прямым пехотным клином, чему я был чрезвычайно рад.

Пока мы с восхищением разглядывали наши подарки, сержант уселся около костра, откупорил бутылку вина и, сделав несколько больших глотков, обречённо произнёс: