Сулла

Своим письмом Сулла давал понять, что считает изданный против него декрет недействительным. Это был прямой вызов циннанскому режиму.[1063] И его лидеры приняли меры: начали проводить воинские наборы, ремонтировать корабли сицилийского флота, заготавливать продовольствие и деньги. Они призывали италийцев готовиться к войне, ведь именно изза их гражданских прав все и началось (Аппиан. ТВ. I. 76. 348–349; Ливии. Периоха 83).

Вскоре Сулла отправил сенату еще одно послание. В нем будущий диктатор перечислял все свои заслуги, начиная с Югуртинской и кончая Митридатовой войной. «Перечисление всех кампаний, в которых он участвовал, имело целью показать не только то, как велики его заслуги перед Римом — много больше, чем, например, у Цинны, — но и заставить людей задуматься: почему они считают власть командующего, которой он обладает, менее законной, чем та, что была у него прежде, тем более что теперь он достиг куда более впечатляющих успехов».[1064]

Однако полководец хвалился не только одержанными победами, но и тем, что дал приют у себя тем, кто бежал из Рима от марианцев.[1065] В награду же, высокомерно продолжал Сулла, недруги объявили его врагом отечества, разрушили его дом, убили друзей, а жена и дети еле спаслись бегством.[1066] Теперь он явится на помощь Риму и отомстит негодяям за все содеянное. Но к прочим гражданам, в том числе и недавно ставшим таковыми италийцам, добавлял будущий диктатор, он никаких претензий не имеет (Аппиан. ТВ. I. 77. 350–352; Ливии. Периоха 83).[1067]

Письмо Суллы произвело в Риме шок. Город обуял страх (Аппиан. ТВ. I. 77. 353). Если до сих пор еще оставалась какаято тень надежды на мирный исход, теперь и она исчезала — опальный проконсул объявлял циннанцам войну. И его уверения в том, что он не держит зла на большинство сограждан, мало кого убеждали. В 1565 году Иван Грозный тоже будет уверять посадских людей, что у него «гневу на них и опалы никоторыя нет».[1068]

Сенат, разумеется, не желал войны. Если занять сейчас сторону Суллы, то не жди добра от Цинны. Если наоборот — то можно лишиться головы или, по крайней мере, карьеры в случае победы проконсулабунтовщика. Patres решили попробовать усидеть на двух стульях. Озвучивая их мнение, принцепс сената Луций Валерий Флакк выступил с речью о необходимости направить к Сулле послов.[1069] Если ему нужна личная безопасность, то пусть он сообщит об этом сенату — видимо, предполагалось, что он должен прибыть в Рим на переговоры. Цинне же было пока приказано приостановить военные приготовления. Тот обещал, но по отъезде послов продолжил подготовку к боевым действиям (Аппиан. ГВ. I. 77. 353–354; Ливии. Периоха 83).

Суллу такой вариант вполне устраивал. И дело не в том, будто он хотел договориться с противниками мирным путем.[1070] Отнюдь. Он собирался вести войну на уничтожение, но в этом случае необходимо было ослабить врага. В данном случае — вбить клин между циннанцами и сенатом, что ему и удалось. Правда, ответ patres показывал, что многого от них не добьешься — опальному проконсулу, в сущности, предлагали просто положиться на милость сената, как то было еще с Гаем Гракхом.[1071] Но ведь предложение можно и отвергнуть — диктовать условия сенат не мог.

Между тем Цинна и Карбон обеспечили свое переизбрание в консулы на следующий 84 год и вскоре приступили к более активным действиям: не дожидаясь установления навигации, они начали переправу через Адриатическое море из Анконы в Либурнию (Аппиан. ГВ. I. 77. 354). Повидимому, Цинна собирался возобновить операции против иллирийских племен, чтобы закалить новобранцев и вселить в них уверенность в себе,[1072] а затем выступить против Суллы в Греции и разгромить его совместно с армией Луция Сципиона, также действовавшей тогда в Иллирии.[1073]

Однако этим планам не суждено было осуществиться. Хотя Цинна и не был неопытным в военном деле человеком,[1074] он допустил серьезный просчет. Мало того что против Суллы бросили новобранцев, не видевших необходимости в войне и боявшихся грозных сулланских ветеранов, их отправили через бурное море. Правда, первому отряду удалось доплыть до балканского берега, но второй попал в шторм, и те, кто спасся, разбежались по домам, заявив, что сражаться с согражданами не будут. Возмущенный Цинна прибыл в Анкону, чтобы вразумить воинов — в конце концов, в большинстве своем это были италийцы, чьи права он отстаивал, а Сулла признавать не хотел. Однако солдаты явно не хотели сражаться. Когда консул шел через толпу, один из его ликторов ударил воина, загораживавшего ему дорогу. Тот в долгу не остался. Цинна велел схватить смутьяна. Поднялся крик, в командующего полетели камни, а те, кто стоял рядом, обнажили мечи и прикончили его {Аппиан. ГВ. I. 78. 355–357; см. также: Ливии. Периоха 83; Беллей Патеркул. П. 24. 5; О знаменитых мужах. 69.4; Эксуперанций. 4.29Z; Орозий. V. 19. 24).