Сулла

Фантастическая сумма (в римских денежных знаках это составляет 40 миллионов сестерциев) ошеломила граждан, они хотели отправить к царю послов с просьбой защитить их; им помешал Зеноб, потребовавший без промедления начать сбор того, чем можно заплатить 2000 талантов. Мероприятие повергло хиосцев в плачевное состояние и не оставило им ни убранства в храме, ни украшений у женщин. Когда они собрали нужную сумму, Зеноб, обвинив их в мошенничестве с весом золота, которое ему дали, собрал их в театре и тотчас же оцепил его своими войсками. Затем он приказал им выходить по одному и идти к морю по тропинке, охраняемой его солдатами с оружием в руках; наконец, посадил их на корабль — раздельно мужчин, женщин и детей, чтобы отправить к Митридату, который депортировал их в свое царство Понт.

Наказание, которое, по мнению Митридата, должно было послужить уроком, произвело эффект, противоположный тому, на который он рассчитывал. Прежде всего при рассказе о действиях, совершенных в Хиосе, греческие города Азии были поражены террором и некоторые из тех, что несколько месяцев назад принимали царя, называя его своим спасителем, начали опасаться подпасть под ту же участь. Так, когда Зеноб со своей армией предстал перед Эфесом, граждане города потребовали, чтобы он был без оружия и в сопровождении небольшой группы солдат, если хочет пройти через ворота. Он подчинился и нанес визит отцу Моним (любимая жена Митридата), которого его тесть поставил во главе города, — Филопомену. После визита вежливости он пригласил эфесцев на собрание. Но последние хорошо знали, что они не могут ждать ничего хорошего от палача Хиоса, и собрание отложили на один день. Во время отсрочки они посоветовались и партия сопротивления взяла верх. Зеноба захватили и убили. Стены усыпали защитники, и было приказано сносить продовольствие со всей округи: город готов выдержать осаду. И как только жители Трал лов, Гипаепы, Месополиса, Смирны, Сардов, Колофона и других городов узнали, что Эфес готов сопротивляться, они последовали его примеру.

Митридат не мог позволить развиваться бунтарскому сознанию. Следовательно, он принял две серии мер: с одной стороны, он отправил войска, пытаясь образумить открыто отделившиеся города, и люто обошелся с теми, которые смог захватить; с другой стороны, объявил свободу греческим городам, уничтожил частные долги, дал согласие на гражданство всем метекам, которые там жили, освободив рабов целиком и полностью. Действуя кнутом и пряником и используя подрывные меры, он приостановил движение отступников, наметившееся после поражения его войск при Херонее; теперь в греческих городах было много боявшихся репрессий и много желавших сохранить в силе преимущества, на которые он пошел, чтобы изменились союзы.

Но Митридат должен был подтвердить, что он оставался все еще самым сильным властелином, и, следовательно, ему нужно было победить римлян. Необходимость была тем более неотложна, что правительство Мария направило против него вторую римскую армию, в то время он не мог представить, что два экспедиционных римских корпуса должны будут выступить друг против друга; наоборот, у него были все основания опасаться, что две армии будут соперничать в снискании славы — победить самого могущественного царя Понта. Даже если новая армия состояла только из двух легионов (12 000 человек в лучшем случае — но переход уменьшил военные силы! — к которым нужно было добавить вспомогательные контингенты) и, вероятно, менее закаленных, чем легионы Суллы, лучше было не рисковать. Он ускорил военные приготовления: 80 000 человек, из которых 15 000 конников, прекрасно организованных и экипированных (в частности 70 новыми колесницами с серпоносными колесами), которых Дорилай должен был привести Архелаю в Эвбею (Халкида).

Со своей стороны, Сулла уже выступил на Азию. Он прибыл в Эхин во Фтиотиде (на юге Фессалии), на виллу Мелитеи, и узнал, что в Беотии, где находилась новая армия Митридата, возобновились понтийские репрессии; он поспешно повернул назад к этому региону и расположил свой лагерь на равнине Орхомен, непосредственном продолжении равнины Херонеи на востоке. Стычки уже несколько охладили воинственный пыл Дорилая, убежденного сначала, что потерять столько людей при Херонее можно было только в результате предательства. Став более осторожными, варвары теперь решились ждать идеально благоприятных условий. Однако когда они увидели, что римляне, чья армия расположилась в боевом порядке, взялись батальонами саперных войск, охраняемых специальными когортами, рыть рвы трехметровой ширины, предназначенные помешать коннице развернуться и отбросить ее в топи (восточная часть равнины, на подступах к озеру Копай, их создают воды реки Мелас), они решили предпринять массовую вылазку, выпустив сначала конницу. Занятые на работах солдаты были скоро рассеяны, а новобранцы, призванные защищать их, под сильным впечатлением от диких выкриков конницы варваров в беспорядке пустились наутек.