Сулла

Но что касается большей части италийских городов, здесь счеты сводились менее радикальным способом: проскрипция распространялась на элиту римских граждан, сенаторов, всадников, и наказание осуществлялось путем юридических процедур. Конечно, в некоторых случаях суд был скорым, так как понятие сообщничества с последователями Мария было экстенсивным, потому что были обвинены не только те, кто держал оружие, командовал операциями, снабжал деньгами, но также те, кто подчеркивал дружеские отношения, проявлял гостеприимство, был связан коммерцией с явным марианистом. Таким образом, узнаем, что некий Сфений, хозяин терм на Сицилии, был обвинен в сообщничестве с самим Марием, которого он имел несчастье принять у себя дома несколько лет тому назад; но Помпей, перед которым слушалось дело, посчитал его невиновным. Однако бесспорно, что проведение коллективного насилия через юридическую процедуру явилось примечательным вкладом в прогресс.

Во всяком случае, если сулланцы смогли захватить и убить некоторых проскрибированных, надеявшихся найти убежище в италийских городах, самые значительные лидеры ускользнули от них, и некоторые попытались организовать сопротивление, которое нужно было подавить. Таков случай с Марком Перперной на Сицилии, Гнеем Домицием Агенобарбом и Гнеем Папирием Карбоном в Африке, наконец, Серторием в Испании. Сулла не хотел оставлять в руках своих противников такую значительную часть империи, откуда шла большая часть снабжения Рима зерном. По этой причине сразу же после победы у Коллинских ворот он организовал экспедицию на Сицилию, поставив во главе ее молодого Помпея с правом осуществлять чистку: за сорок дней он урегулировал проблемы с Сицилией, а затем с Африкой. Нужно сказать, что Марк Перперна и другие сицилийские проскрибированные не оказали никакого сопротивления Помпею, когда он высадил свои шесть легионов, перевезенных на 800 грузовых кораблях с деньгами, снаряжением и оружием; они подчинили местность и отплыли в Лигурию. Начался в некотором роде триумфальный марш через остров, во время которого чистильщику с некоторым трудом удавалось помешать расправам своих солдат. Говорят даже, что во время марша он приказал опечатать их мечи и сурово наказывал тех, кто нарушал приказ. В это время 120 военных кораблей, данных ему Суллой, патрулировали Средиземное море, и из-за этих операций Марк Юний Брут, бывший претор 88 года, а теперь проскрибированный, был вынужден покончить с собой: консул Карбон, находившийся в тот момент на острове Пантеллерия (тогда назывался Коссира), отправил его в разведку на Лилибей, использовав рыболовное судно, узнать, находится ли уже там Помпей. Но судно было перехвачено флотом чистильщиков, и видя, что нет никакого шанса вырваться, Юний Брут закрепил рукоятку меча на скамье гребца и обрушился всей своей тяжестью на клинок, который его проткнул.

Тогда операция была предпринята против Коссира, где не составляло большого труда захватить Гнея Папирия Карбона и других марианистских руководителей, находившихся с ним. В соответствии с приказами, отданными Помпеем, Карбона заключили в цепи, чтобы отправить на Сицилию, остальных прирезали. Молодой претор настоятельно хотел, чтобы консул предстал перед ним; его привели в трибунал, Помпей ознакомил с эдиктом проскрипций, в котором тот значился, и приказал приступить к казни. В этот момент произошел тягостный инцидент, который древние авторы интерпретируют по-разному, но более обвиняют Карбона. В самом деле, последний, видя, как готовят орудия казни, охваченный паническим страхом, попросил дать ему время, чтобы отойти опростать свой желудок, который его беспокоил. Для Валерия Максима, преувеличившего трусость этого лица, речь шла только о ничтожном средстве «продлить на несколько мгновений наслаждение такой презренной жизнью». Во всяком случае, когда топор опустился на него, Карбон плакал.

Эта казнь стоила Помпею многих упреков, и Цезарь напомнит о ней в 49 году, когда новая гражданская война противопоставит его, наследника марианских традиций, старому сулланцу, которого его пропаганда будет упрекать в том, что он обагрил себя кровью консула, и к которому должен был проявить больше почтения. По правде говоря, Помпей не был магистратом того же уровня, и его власть пропретора не давала ему права обращаться так, как он это сделал, с личностью, исполнявшей свой третий консулат: он должен был отдать приказ убить его в момент задержания, как других. И особенно хорошо было бы вспомнить, что Карбон пощадил его в 86 году, когда марианцы намеревались лишить его родового поместья, и он сделал все, чтобы сохранить его. Но упрекать Помпея в приказе казнить Карбона в этих условиях — значит отказаться признать, что он должен был приказать выполнить эдикт, то есть следовать процедуре, предназначенной придать очистке форму, которая отличала бы ее от простого сведения счетов. Во всяком случае, Помпей отправил к Сулле вместе с головой Квинта Валерия Сорана, убитого им таким же образом, голову консула.