Сухарева башня

– Ваня! – весело крикнул с другого конца зала Антон Францевич – Я предлагаю прерваться и подумать о деле, то есть об обеде. Я разузнал, сегодня в столовой обещали сырники…

– Сейчас! – крикнул в ответ Опалин. – Я уже заканчиваю…

Он еще раз поглядел на фотографию, вернулся в начало дела и стал снова читать его, теперь уже внимательно. Дементьев Николай. Награжден за штыковую атаку, потом попросился в летчики, потом, после Февральской революции, – неизвестность. Ни слова о том, чтобы он служил в Красной армии. Вернулся домой за два дня до нападения бандитов. Убит ими, как и его жена. Агент, который вел дознание, брал показания у священника Авилова, который хорошо знал Дементьевых. Авилов… И зовут его, конечно, Игнатий.

«Летчик, – думал Опалин, насупившись, – ах, летчик… Не было его в доме. Наверное, когда он вернулся, то увидел уже пепелище… А священник солгал, что Николай погиб вместе со всеми, чтобы… ну, в общем, были причины, так сказать. И дал ему документы, наверное, своего сына, раз по ним он Авилов Андрей Игнатьевич… И всегда он был щеголем – вон как на скамейке сидит… Но не это самое скверное. Скверно, что жена его, Ольга Алексеевна, тоже не умерла. И мало того что не умерла, но несколько дней назад бросалась на меня с топором».

Глава 29 Бегство

Он пообедал в компании Вежиса в тесной столовой, где всегда было темновато и столы почти касались друг друга, и хотя любил простую пищу – те же сырники, – даже не заметил их вкуса. Опалин был недоволен собой. На память ему приходили разные мелочи из последнего разговора с Авиловым, и он даже вспомнил, как тот переменился в лице, едва Иван упомянул, что Сонька рыжая, как стал забрасывать его вопросами о ней, перемежая их другими, не относящимися к делу, чтобы собеседник не догадался об истинной причине его интереса. «И я ничего не заметил! – думал Опалин сердито. – Хвастался, как дурак… и каково ему было слушать, как я с ней дрался… Наверное, он убить меня желал за мою болтовню. Совершенно я не разбираюсь в людях… и что я вообще делаю в угрозыске? Валя прав: гнать меня в шею надо…»

Антон Францевич старался оживить беседу, но быстро заметил, что Иван думает о чем-то своем и отвечает невпопад.

– Ваня, что-то не так? – спросил Вежис напрямик.

Опалин покосился на собеседника. Он колебался между желанием выложить все как на духу – и в то же время воспоминание о слове, которое он дал Авилову, удерживало его. Поэтому он повел плечами и пробурчал что-то о том, что здоровье Селиванова ухудшилось, и вчера врач сказал, что если его в ближайшее время не переведут в санаторий – где-нибудь, где сейчас тепло…

– Ну ты же понимаешь, что от этой болезни не выздоравливают, – сказал Антон Францевич со своим обычным благодушным видом. Опалину вдруг неудержимо захотелось ему врезать, и он даже спрятал руки под стол, чтобы Вежис не заметил, как они сжимаются в кулаки. – Если хочешь, можешь сегодня уйти пораньше, я не возражаю.

«Может быть, поговорить с Петровичем? – думал Опалин. – Или с Бруно… – Но ему не хотелось открываться немцу. Он никак не мог простить Келлеру, что тот его ударил, когда он уже не мог ответить. – Сказал ли я Авилову, в какой больнице его жена? Нет, не сказал… Но он и без меня может все узнать, конечно. А когда узнает, то обязательно придет за ней. Двух бандитов он убил и не поморщился… и чего я жду? Чтобы из-за меня убили товарищей, на этот раз на самом деле?»

Наскоро допив теплый чай, он вскочил из-за стола.

– Извини, я… В общем, пока! – крикнул он, удаляясь. Вежис поглядел ему вслед и пожал плечами.

В кабинете Петровича не было, Опалин бросился искать его – и наконец нашел на другом этаже, где Логинов обсуждал с коллегами какой-то заковыристый случай.

– Весь архив уже разобрал? – спросил агент, скользнув взглядом по взволнованному лицу юноши.

– Да, – не подумав, ляпнул Иван, и тотчас исправился: – То есть нет! Слушай, я подумал, что надо увеличить Сонькину охрану. Два человека – слишком мало.

– Это Опалин, что ли? – спросил один из присутствующих агентов, которого Иван не знал, и все засмеялись. Но смех этот, хоть и добродушный, Ивану не понравился.

– Я серьезно, – настаивал он, обращаясь исключительно к Логинову. – У Стрелка двое людей осталось, но мало ли кого он позовет на помощь… Двое наших против них…

– Ваня, забудь о Соньке, – сказал Петрович, перестав улыбаться. – Вот забудь, и все.

– Почему? Она умерла?

– Нет. Ее забрали в ГПУ.

– Как – забрали?

– Обыкновенно. Пришли и забрали. Все.

– Что значит пришли, – забормотал Опалин, не понимая, – у нее же позвоночник… мы же дрались… Куда ее забрали из больницы? Зачем?

– На Лубянке свои больницы, – усмехнулся кто-то из агентов. – Да ты не переживай, парень.

– Я не переживаю, я просто не понимаю, – признался Иван после паузы. – А это точно были люди из ГПУ?

– Что ты имеешь в виду? – удивился Логинов.

– Дело у тебя?

– Какое дело?

– Дело Стрелка. Материалы, документы – все! ГПУ их забрало?

– Нет, – признался Петрович.

– Почему они пришли за Сонькой? Почему дело не забрали?