Суфлер

– Я на пару часов. – Александра протянула ей ключ от мастерской. – Иди туда и запрись. Там много книг… Не знаю, что еще предложить. Плохая из меня хозяйка!

Она хотела сказать о визите адвоката, но отчего-то промолчала. Снова промолчала о важном деле, второй раз за день, в совсем несвойственной ей манере. История, правил которой Александра еще не понимала, уже управляла ее поведением, меняла его неузнаваемо. Она как будто наблюдала за собой со стороны, удивляясь, огорчаясь и негодуя, но сделать ничего не могла.

И тут Маргарита снова удивила ее. Взяв ключ, женщина помедлила секунду, и вдруг, ни слова не говоря, бросилась на шею подруге. Александра ощутила ее дрожь – так дрожит человек, готовый разрыдаться. Но Маргарита сдержалась. Отстранившись, отведя в сторону взгляд, она севшим голосом проговорила:

– Ну договорились, я сейчас же поднимусь.

Александра торопилась и потому не стала спрашивать, чем вызван этот неожиданный сердечный порыв, внезапно вернувший их во времена студенчества, когда не было подруг ближе. Ей показалось, что Маргарита силится выдавить еще что-то, но она не стала дожидаться продолжения. Махнув на прощание, Александра побежала вниз по лестнице.

Оказавшись на улице, она торопливо пошла к метро, иногда переходя на бег. Отчего-то женщина очень спешила, хотя никто ее не подгонял и не ждал. Ей смутно помнилось, что приемные часы в больницах обычно бывают с четырех до шести пополудни. Уже была четверть пятого, а ведь еще надо было добраться до станции метро «Аэропорт», рядом с которой располагалась больница, в которую отвезли Эрделя, – хлопотами жены, обзвонившей в панике всех влиятельных по врачебной части знакомых.

«Даже если успею приехать в часы посещений, врачей конечно уже не будет, разве что дежурные? – Александра, с трудом переводя дух, бегом спустилась в переход метро, едва не упав на скользкой гранитной лестнице. – Какого лешего я ждала до последнего, почему все происходит так поздно, так неправильно, ведь меня наверняка никто сегодня и слушать не будет!»

И все же она не вернулась. Уже в электричке, втиснувшись в набитый вагон, женщина вспомнила, что со вчерашнего вечера не видела свою кошку. Цирцея, взятая с улицы, прижилась у нее всего год назад, но время от времени отправлялась бродяжничать, по старой привычке, томимая жаждой воли и острых ощущений, которую испытывает порой даже совершенно домашнее животное. Тощая черная кошка с пронзительно яркими зелеными глазами была единственным существом, делившим с Александрой одиночество и лишения на чердаке, продуваемом всеми ветрами. Когда кошка исчезала надолго, Александра переживала, как переживала бы за ребенка.

Именно долгим отсутствием Цирцеи она и пыталась объяснить волну тревоги, внезапно поднявшуюся у нее в груди, когда электричка тронулась и, набирая скорость, помчалась в глубину тоннеля. Это было просто, понятно и знакомо. Это не требовало объяснений. И это было совсем не то, что мучило ее и волновало, но сейчас женщина предпочитала думать иначе.

Глава 7

– Нет, к нему не пускают, – повторила медсестра, к которой Александре удалось обратиться со второй попытки. Полная женщина с приятным лицом говорила резко и даже агрессивно. Голос и тон на удивление не вязались с ее внешностью. – Сколько можно об одном и том же?! Нельзя!

– А как увидеться с врачом, который его наблюдает? – не сдавалась Александра.

Женщина посмотрела на нее так, словно услышала нечто оскорбительное:

– С каким еще врачом? Что вы придумываете? Нельзя. И вообще, посторонним…

– Но я родственница. Я… его дочь! – выпалила Александра и сама удивилась, как легко ложь соскользнула с ее языка. Она уже готовилась получить новую порцию категоричных отказов и уйти, однако медсестра неожиданно заинтересовалась:

– Дочь? А тут жена его была утром… Вы что же, ровесницы?

– Я от первого брака, – вдохновенно солгала Александра, почуяв, что напала на верный путь. – Я… Мы с его женой не общаемся.

– Вот что! – удовлетворенно произнесла медсестра. Она даже заулыбалась. – Значит, поэтому она велела никого к мужу не пускать!

– Жена велела? Не он сам? – переспросила Александра.

– Да что он может велеть, он лежит круглые сутки под капельницами, все равно что прикованный. Хоть и в сознании, а…

Не договорив, женщина красноречиво махнула рукой. У Александры дрогнуло сердце, и она осторожно спросила:

– Так можно мне с ним повидаться? Хотя бы на минуту?

– Ох, не знаю… – протянула медсестра. – Не было бы потом скандала…

Художница заподозрила, что та приняла некую мзду от супруги Эрделя, и возможно, теперь ожидала того же самого от нее. Взяток она раздавать не умела, и каждый раз, сталкиваясь с этим явлением, становилась в тупик. Как предложить, сколько? Денег, которых она в принципе, беречь не умела, было не жалко, но Александру преследовало ужасное ощущение, что она оскорбляет человека, протягивая ему подачку.

– Если вы с ней делите наследство, я не желаю получить по шее, ни за что! – продолжала медсестра, косясь по сторонам. – Хотя посещения разрешены, она просила ни в коем случае никого не пускать!