Суета сует. Пятьсот лет английского афоризма

Я прожил пятьдесят лет, но если вычесть из них те часы, что я жил для других, а не для себя, то окажется, что я еще в пеленках.

Родись у меня сын, я окрестил бы его Ничего-Не-Делай: он должен прожить жизнь сложа руки. Стихия любого человека, я глубоко убежден в этом, — не труд, а созерцание.

Мой гений задохнулся от собственного богатства…

УИЛЬЯМ ХЭЗЛИТТ 1778–1830

Тонкими, порой парадоксальными наблюдениями полны различные по жанру и духу произведения критика, публициста, философа-романтика Уильяма Хэзлитта: статьи в журналах «Экземинер» и «Эдинбургское обозрение», сборники эссе «Круглый стол» (1817), «Застольные беседы» (1821–1822), статьи и очерки из сборников «Персонажи шекспировских пьес» (1817), «Лекции об английских поэтах» (1818), «Лекции об английских комических писателях» (1819), «Дух времени» (1825). Помимо этих, наиболее известных книг писателя, изречения Хэзлитта взяты из различных эссе «на свободную тему»: «Путешествуя за границей», «О невежестве образованных», «О неприятных людях», «О пошлости», «О жизни для себя», и, главным образом, из «Характеристик», сборника афоризмов, сравнимого — и не только по названию — с «Характерами» Лябрюйера и с «Характеристиками…» лорда Шафтсбери.

Здоровый желудок не принимает дурную пищу, здоровый ум — дурные взгляды.

Истинное остроумие свойственно простым людям, а не образованным.

Мысль должна сказать сразу все — или не говорить ничего.

Некоторые дают обещания ради удовольствия их нарушить.

Счастье — по крайней мере однажды — стучится в каждую дверь.

Излюбленная мысль — богатство на всю жизнь.

Предрассудок — дитя невежества.

Желая испытать силу человеческого гения, мы должны читать Шекспира; если же мы хотим стать свидетелями незначительности человеческих познаний, то должны изучать его комментаторов.

Мы говорим мало — если не говорим о себе.

Лишь тот заслуживает памятника, кто в нем не нуждается.

Мода — это аристократизм, убегающий от пошлости и боящийся, что его догонят.

Тот, кто боится нажить врагов, никогда не заведет истинных друзей.

Ни один по-настоящему великий человек никогда не считал себя великим.

В хороших делах мы раскаиваемся ничуть не реже, чем в дурных.

Откровенная неприязнь всегда подозрительна и выдает тайное родство душ.

Нет более ничтожного, глупого, презренного, жалкого, себялюбивого, злопамятного, завистливого и неблагодарного животного, чем Толпа. Она — величайший трус, ибо боится самой себя.

Человек — единственное животное на свете, способное смеяться и рыдать, ибо из всех живых существ только человеку дано видеть разницу между тем, что есть, и тем, что могло бы быть.

Без помощи обычаев и суеверий я не смог бы пройти из одного конца комнаты в другой.

Никогда не жалейте людей, с которыми поступили дурно. Они лишь ждут удобного случая так же дурно поступить с вами.

Едва заметная боль в мизинце повергает нас в куда большую тревогу, чем уничтожение миллионов таких, как мы.

Умные люди — орудие в руках дурных.

В зависти, среди прочего, заложена и любовь к справедливости.

Мы холодны с друзьями, лишь когда скучны самим себе.

Для торжества реформы важней всего, чтобы она, не дай Бог, не увенчалась успехом.

В совершенстве искусства — его крах.

Наше самолюбие протиснется в любую щель.

Я бы всю жизнь путешествовал за границей, если б мог позаимствовать вторую жизнь, которую бы провел дома.

Честный человек говорит правду, которая может обидеть; себялюбец — которая обидит обязательно.

Все невежественные люди — лицемеры.

Нельзя считать идею пошлой только потому, что она общепринята.

Фамильярность не всегда вызывает презрение, но восхищение — никогда.

Удочка — это палка с крючком на одном конце и дураком на другом.

Я всегда боюсь дурака. Никогда нельзя поручиться, что он вдобавок не плут.

Мы любим друзей за их недостатки.

Аристократизм — та же пошлость, только более привередливая и искусственная.

Толпа, ведомая вождем, его же и ненавидит.

Человек, гордый по-настоящему, не знает, что такое вышестоящие и нижестоящие. Первых он не признает, вторых игнорирует.

Страх наказания может быть необходим для подавления зла — но ведь от него в той же мере страдают и добрые побуждения.

Мир хорош хотя бы тем, что он — отличная тема для размышлений.