Я напоминаю об этих банальностях, дабы прояснить смысл сравнения, предложенного в одном из предыдущих фрагментов, между поведением председателя суда Минале в отношении ряда свидетелей и тем, как действовали некоторые инквизиторы на процессах о колдовстве. Инквизиция как институт вызывает у меня отвращение, и это суждение не зависит от умственного и нравственного облика его служителей. Следует предположить, что среди них были люди дотошные, умные, жестокие, тупые и т.д. (эти качества часто присущи, единовременно или в разные периоды, одному и тому же человеку). Однако кажется, что в течение почти двух веков существовало противоречие между этим вероятным разнообразием индивидуальных подходов и часто встречавшейся тенденцией рассматривать случаи колдовства, отталкиваясь от гипотез, едва поддающихся опровержению. Литература по демонологии учила, например, что если предполагаемая ведьма признавалась в своих грехах, то она была виновной; если она даже под пытками молчала, то делала это с помощью определенного заклятия (так называемого
Чем больше вы уклоняетесь от возможности опровержения, тем больше оказываетесь подвержены ошибкам. Эта банальная корреляция бросается в глаза всякому, кто читает сегодня материалы львиной доли процессов о колдовстве, проходивших в Европе в XIV–XVI вв. Резкое, ретроспективное и оценочное суждение, сформулированное в 1620 г. в уже упомянутой книге «Instructio pro formandis processibus in causis strigum», предполагало подобное умозаключение. Автор этого текста – он, конечно, входил в круг Римской конгрегации Святого Престола – требовал от судебных инквизиторов, живших на периферии, доказательств: объективной проверки, как сказали бы мы сегодня.
В постановлении приговора судья Ломбарди также говорит об «огромной массе объективных доказательств, найденных во время следствия», позволяющих «с ясным осознанием судить о полной достоверности заявлений Марино». Впрочем, подобная «достоверность» (в этом-то все и дело) необходимо распространяется, продолжает судья, и на «ту часть показаний, где он [Марино] сообщает сведения, которые не подлежат проверке внешними свидетельствами». Прежде чем мы посмотрим, на каком принципе базируется это утверждение, следует подчеркнуть, что «сведения», на которые намекает здесь судья, включают решающие для обвинительного заключения элементы, в том числе и все то, что относится к беседам с предполагаемыми заказчиками убийства. Так, Марино заявляет, что говорил с ними с глазу на глаз, без свидетелей: с Пьетростефани много раз в Турине, с Софри в Пизе сразу после митинга, созванного им 13 мая 1972 г., на улице, перед входом в один из баров. Последнее обстоятельство затем оказалось решительным образом оспорено на прениях многими очевидцами, в частности Гуельфо Гуельфи, активистом «Лотта континуа», который по окончании митинга и короткого разговора о большей или меньшей уместности немедленного появления мемориальной доски в память о Франко Серантини сел с Софри в машину и поехал в дом одного из их общих товарищей, Сориано Чекканти (
Алла Робертовна Швандерова , Анатолий Борисович Венгеров , Валерий Кулиевич Цечоев , Михаил Борисович Смоленский , Сергей Сергеевич Алексеев
Детская образовательная литература / Государство и право / Юриспруденция / Учебники и пособия / Прочая научная литература / Образование и наука