Судья (Адвокат-2)

Первые полчаса пленка воспроизводила на экране свадьбу Кати и Олега. В их свите Челищев увидел много уже знакомых ему лиц — конечно, был Антибиотик (он неплохо смотрелся в смокинге). Валерию Ледогорову, похоже, выпала роль свидетеля, и он был серьезен и подтянут. Дурачился, как всегда изображая из себя «ваньку», Слава Поленников… Сергей с обостренным, почти нездоровым любопытством вглядывался в экран, испытывая при этом ощущение, что он, взрослый мужик, подглядывает в замочную скважину. Он хотел было уже остановить кассету, перемотать на начало и положить туда, где взял, но кадр сменился, заставив его замереть с протянутой рукой. На экране появилась спальня, в которой он сейчас находился, точнее, не вся спальня, а взятая крупным планом кровать, та самая, на которой он сегодня спал с Катей.

На кровати лицом друг к другу на коленях стояли Катя и Олег. Олег был абсолютно голым, на Катерине же из одежды была лишь легкая и прозрачная фата невесты. Они целовались взасос, постанывая от наслаждения. Олег крепко мял шикарные груди Катерины, а она, двигаясь в его руках, со все убыстряющимся темпом гладила его большой напрягшийся член. Потом Катя застонала протяжно, наклонилась и начала целовать пенис Олега, умудряясь заглатывать его чуть ли не целиком, Олег зарычал, задвигал задом очень быстро, а потом опрокинул Катю на спину, раскинул ей ноги и так резко вошел в нее, что она вскрикнула: «Олеженька! О-о-о… Еще, еще, сильнее, еще!!!»

Челищев, конечно, много видел всякой порнухи, но, за исключением самого первого раза, она не производила на него особого впечатления. Но то, что происходило на экране сейчас, чуть не довело его самого до оргазма. Он досмотрел кассету до конца и с трудом подавил в себе желание, перемотав, устроить еще один просмотр.

Засунув кассету обратно в пододеяльники, Сергей выкурил подряд две сигареты и забегал по квартире, сотрясаемый ударами осатаневшего сердца.

— Вот оно, значит, как, вот оно как, значит — приговаривал Челищев себе под носом, сам этого не замечая. Его душило возбуждение, смешанное в чудовищной пропорции с ревностью, обидой и злобой. Сергей, казалось, забыл, что Катя была законной женой Олега и что кассета явно не предназначалась для посторонних глаз. Он вообще первый раз столкнулся с довольно распространенной на Западе практикой, когда супруги, начиная сексуальные игры, устанавливают видеокамеры на автоматический режим, чтобы потом посмотреть, что они такое проделывали. Больше всего Челищева взбесило то явное физическое удовольствие, которое Катерина, оказывается, получала с Олегом… Сергей, как и многие эгоцентричные мужики, считал, что он один может дать женщине то, что она никогда не испытывала… Его самолюбию был нанесен жестокий удар.

В этом состоянии его и застала вернувшаяся Катерина. Сняв шубку и повесив ее на вешалку, она устало опустилась на диванчик в прихожей, вытянув ноги.

— Ну, как поживает раненый? — успела спросить она. Сергей не по-человечески заурчал, разом содрал с нее сапоги, расшвыряв их по прихожей, и потащил Катю в спальню, на ходу задирая юбку.

Катерина сначала не поняла ничего, растерялась, заохала, даже поупиралась было немного, но потом засмеялась низким грудным смехом, быстро перешедшим в так возбуждавшее Челищева постанывание, и позволила его рукам делать с ее телом все, что эти руки хотели. А Сергей, затащив Катю на кровать, неосознанно повторил сцену, увиденную им на видеокассете, только фаты на Катерине не было, а вместо Олега был он… Когда все кончилось, Катя, смеясь, стала собирать разбросанную по всей спальне одежду:

— Похоже, ты и впрямь выздоравливаешь! Пора тебя на работу выпускать, а то ты меня нетрудоспособной сделаешь…

Челищев, пряча глаза, помог Катерине — подобрал раскиданные по прихожей мягкие зимние сапоги. У правого сапога каблук был свернут на сторону, и Сергей с виноватым видом показал его Кате. Она развеселилась еще больше и начала буквально покатываться от хохота:

— Ой, не могу! Оставил бедную девушку без обуви. Придется теперь, ой, мамочка… «по морозцу босиком». — И она повалилась на кровать, держа в одной руке сапог, а другой вытирая выступившие слезы. Челищев угрюмо смотрел на нее, не понимая причины веселья. Вдруг Катя повернула каблук, он щелкнул и встал на место. Вид у Сергея был довольно глупый, и Катерина опять рассмеялась:

— Это особые сапоги, рабочие, с секретом. Мало ли что в нашей жизни случиться может… Смотри, я — раз! — каблучок поворачиваю, потом пластинку сдвигаю, а там тайничок. Можно деньги спрятать, еще кое-какую мелочь. Только открывать часто нельзя, а то пружина разболтается… Сергей внимательно смотрел на «хитрые» сапожки и о чем-то напряженно думал.

— Ты что невеселый такой, Сережа? — спросила Катя. — Правду, видно, сказал то ли Платон, то ли Аристотель: «Всякая тварь после совокупления грустна бывает…»

Челищев неопределенно пожал плечами.