Судьбы наших детей

— Пилот-навигатор только что выключил свет, определив, что в каюте должна быть ночь.

— Тебе ведь на все плевать, правда, Дядька? — спросил в темноте Боуэз.

— Правда, — отозвался Дядька. — Мне плевать даже на ту штуку, что у тебя в кармане.

— А что у меня в кармане? — осведомился Боуэз.

— Такая штука, которая причиняет людям боль, — сказал Дядька. — Которая может заставить людей делать все, что тебе угодно.

Воцарилось тяжелое молчание.

— Дядька? — окликнул Боуэз.

— Да? — отозвался Дядька.

— Ты здесь, напарничек?

— А где же мне быть? Ты что, думаешь, превратил меня в пыль?

— У тебя все в порядке, браток? — спросил Боуэз.

— А почему же нет, напарничек? — ухмыльнулся Дядька. — Прошлой ночью, пока ты спал, браток, я вытащил эту дурацкую штуку из твоего кармана, открыл ее, вытряхнул оттуда всю начинку и напихал взамен туалетной бумаги. А теперь я сижу на койке, браток, и в руках у меня заряженная винтовка, и она направлена на тебя, браток, и теперь, черт побери, можешь насыпать мне соли на хвост!

За время войны Рамфорд материализовывался на Земле, в Ньюпорте, дважды: первый раз — тотчас после начала войны, а второй — в день ее окончания. В то время он и его собака не были еще предметами религиозного поклонения. Просто привлекали к себе внимание туристов.

Особняк Рамфорда держатели закладной сдали в аренду специалисту по организации публичных развлечений, которого звали Марлин Т. Лэпп. Лэпп продавал билеты на материализацию — по доллару за штуку.

Кроме появления и последующего исчезновения Рамфорда и его собаки, особых сенсаций публике не доставалось. Рамфорд разговаривал с одним только Монкрифом, дворецким, да и тому шептал на ухо. В афишах Рамфорд и Казак значились как призраки. Окно комнаты, где они находились, было раскрыто, а дверь в коридор распахнута. Таким образом, две шеренги зевак, проходя одновременно, могли поглазеть на человека и собаку из воронки-завихрения в пространственно-временном континууме.

— Мне кажется, сегодня он не очень склонен разговаривать, ребята, — говорил Марлин Т. Лэпп. — Можете себе представить, как много ему надо обдумать. Он ведь не только здесь, ребята. Он и его пес рассеяны на всем пути от Солнца до звезды Бетельгейзе… Если этот призрак когда-нибудь заговорит, — продолжал Лэпп, — он расскажет нам о чудесах прошлого и будущего, раскроет творящиеся во Вселенной чудеса, о каких никто и не подозревает. Я искренне надеюсь, что кому-то из вас посчастливится оказаться здесь в ту минуту, когда он решит, что пора для его гениальных озарений уже настала.

— Пора настала, — глухо отозвался Рамфорд. — Война, которая славно заканчивается сегодня, была славной только для праведников, проигравших ее. Эти праведники были земляне, такие же, как вы. Они улетели на Марс, организовали свои безнадежные нападения и погибли с радостью для того, чтобы земляне могли наконец стать единым народом — счастливым, братским и гордым. Умирая, они мечтали, — продолжал Рамфорд, — не о каком-то рае для себя, а об установлении вечного братства для всего человечества Земли. Ради такого конца, о каком можно только молиться, — говорил Рамфорд, — я приношу вам новую религию, которую с радостью воспримут заблудшие человеческие души… Государственные границы исчезнут. Жажда войн иссякнет. Вся зависть, весь страх, вся ненависть канут в Лету, — предрек Рамфорд. — Называется новая религия Церковь господа, равнодушного к чадам своим. Флаг этой церкви будет голубой с золотом. На голубом поле будут золотом вытиснены эти слова: «Заботьтесь о людях, а всемогущий господь сам о себе позаботится». Вот постулат новой религии, — сказал Рамфорд. — «Слабому человеку не дано свершить ничего в помощь или в утеху Всемогущему, и Счастье — не в руце божией». Почему вы должны принять именно эту религию, а не какую-либо другую? — вопрошал Рамфорд. — Вы должны ее принять, ибо именно я, создатель этой религии, и никто другой, способен творить чудеса. Какие я могу показать чудеса? Только я владею чудесным даром предсказывать события будущего с абсолютной точностью.

И Рамфорд, не сходя с места, подробно предсказал пятьдесят событий из будущего.

Предсказания были самым тщательным образом записаны присутствовавшими.

Стоит ли говорить, что все предсказания сбылись, и даже в мельчайших подробностях.

— Мое учение, возможно, сперва покажется неясным и кое-кого смутит, — говорил Рамфорд. — Но со временем все поймут, насколько оно прекрасно и доступно. Для начала я расскажу вам притчу. Однажды, волею судьбы, новорожденный по имени Малаки Констант оказался самым богатым ребенком на Земле. В тот же день судьба распорядилась так, что слепая старушка свалилась в пролет бетонной лестницы, лошадь полицейского растоптала обезьянку шарманщика, а выпущенный из тюрьмы грабитель нашел на дне сундука у себя на чердаке почтовую марку стоимостью в девятьсот долларов. Я вас спрашиваю, разве счастье — в руце божией?

Рамфорд поднял указательный палец, прозрачный, как чашка из лиможского фарфора.