Судьба Убийцы

Позже Неттл вызвала меня «на пару слов». Было сказано гораздо больше пары слов, ее малышка кричала, а Неттл расхаживала по комнате, пытаясь ее укачать, все время, пока пыталась напомнить мне, что теперь я должна вести себя достойно. Я не стала спрашивать, что она решила насчет моего Скилла. Не тот был момент, чтобы напоминать, что я бываю упрямой и несговорчивой. Риддл потом провожал меня до моих покоев. У двери он сказал:

- Твоему отцу тоже не по нраву была жизнь при дворе. Однако он научился с этим управляться. И тебе бы пора.

Тем вечером я улеглась в постель рано, думая, что некоторые из побоев Двалии было вынести легче, чем нотации и разочарованное лицо Неттл. Как я теперь привыкла делать, я возвела и укрепила свои стены перед сном, чтобы удержать свои кошмары в пределах своего сознания, равно как и не дать чужим проникнуть извне. За окном было темно, и замок спал, когда я проснулась от звуков далекой музыки. Какое-то время я просто лежала и вслушивалась, размышляя, кто бы это мог играть в такой поздний час и ради кого. Я никак не могла определить инструмент, на котором исполнялась мелодия. Но музыка подпадала под мое настроение идеально. Она была об одиночестве, но не вполне печальная, как будто пыталась сказать, что быть одному – не так уж и плохо.

Я выскочила из постели и накинула платье. Дверь комнатушки Коушен была прикрыта: она спала чутко. Я прокралась в коридор и остановилась. Кажется, никто не запрещал мне разгуливать в одиночку ночами по замку Баккипа? Я тихонько закрыла дверь за собой. Прислушалась, но определить, откуда доносилась музыка, не смогла. Тогда я закрыла глаза, чтобы лучше фокусироваться на звуках, и пошла вперед, мимо покоев Неттл и Риддла, в самый конец коридора. Я проходила мимо дверей, одной за другой. Время от времени я останавливалась, чтобы прислушаться и определить направление. И шла дальше.

Музыка становилась громче. Я подошла к двери и прислонилась к ней ухом. Я ничего не слышала. Но как только я отошла от двери на шаг, музыка вновь зазвучала с прежней силой. Я убедила себя, что это не морок и не бред. Любопытство было слишком сильно. Я постучала.

И мне никто не ответил.

Я постучала снова, громче. И подождала. Снова никакого ответа.

Я попробовала толкнуть дверь. Она была не закрыта на засов. Я распахнула ее, чтобы обнаружить за ней уютную комнатку, меньше моей. В камине догорал огонь, - даже летом камни Баккипа источали холод. Напротив огня в уютном большом кресле, с возложенными на мягкий табурет короткими ножками, сидел круглолицый человечек, и его Скилл пел музыку, которая ему снилась.

Я была совершенно очарована, мое сердце подпрыгнуло, мне почудилось, будто я вошла прямо в старинную сказку. Серая кошка спала на коленях человечка. Она подняла голову.

Нам уютно, - сообщила она мне.

- Он всегда играет музыку через Скилл, когда спит? - спросила я тихонько.

Кошка едва удостоила меня взглядом. Человечек приоткрыл глаза и посмотрел на меня. Он не выказал ни удивления, ни беспокойства. Его глаза были затуманены, как глаза старого пса. Черты его лица были необычны – маленькие глазки с опухшими веками, крошечные ушки, плотно прижатые к черепу. Он облизал губы и оставил кончик языка высунутым. А затем сказал:

- Я пел свою песню для маленькой дочери Фитца. Если мне когда-нибудь повезет ее повстречать.

- Ею вполне могу быть я, - сказала я и подошла чуть ближе.

Он указал на подушку, лежавшую на полу у его кресла.

- Можешь сесть сюда, если хочешь. Это подушка Дымка. Но он сидит сейчас со мной и, думаю, не будет против.

Разумеется, буду.

Я села у камина и посмотрела на него снизу вверх.

- Ты – Олух? - спросила я человечка.

- Ну… Так меня называют. Да.

- Отец писал о тебе. В своем дневнике.

Широкая улыбка озарила его лицо. Он был очень простодушный, как я поняла.

- Я скучаю по нему, - сказал человечек. - Он приносил мне конфеты. И маленькие пирожные с розовым кремом.

- Звучит здорово.

- Они были очень вкусные. И красивые. Я любил расставлять их в ряд и смотреть на них.

- А я любила выкладывать свечи моей мамы в ряд и нюхать их. И никогда их не сжигала…

- У меня есть четыре медных пуговицы! И две деревянные, а одна – из ракушки. Хочешь посмотреть?

Я хотела. Мне были нужны простые вещи, вроде обмена пуговицами. Кот шумно спрыгнул с его коленей и царственно устроился на своей подушке. Олуху было нелегко подняться с кресла, чтобы открыть шкаф и вытащить шкатулку с пуговицами, и я поняла, что он стар. Ходьба давалась ему с трудом, но пуговицы были важным делом. Он принес шкатулку к креслу. Я подняла сползшее на пол одеяло и заново укутала его ноги. Он показывал мне пуговицы и рассказывал историю о каждой. Потом я спросила его:

- Ты можешь научить меня передавать музыку через Скилл?

Олух вдруг затих.

- Мою музыку? - спросил он осторожно. Я почувствовала, как он напрягся.

Я молчала. Неужели я все испортила своим вопросом?

Он протянул руку ко мне. Я помедлила, но вложила свою ладонь в его пальцы. Его прикосновение было полно силы.