Судьба Убийцы

Это была не самая вдохновляющая речь. Но каждое утро начинало новый день, и каждую ночь я оставляла очередной день позади себя.

Самый тяжелый день настал, когда Клэнси сопроводила меня в покои Неттл наверху башни, где было принято встречаться группе Скилла, служащей королеве. Это была одна из шести групп, живших в непосредственной близости от Баккипа. По одой группе – для каждого принца, одна – для короля, группа Неттл… Многовато, на мой взгляд. Меня немного задело, что Клэнси доложила моей собственной сестре о моем уровне Скилла и рассказала, как была вынуждена опаивать меня отваром эльфийской коры в Кельсингре. Я узнала, что некоторые из моих снов – не сны Белого пророка, а простые человеческие сны! – ускользали из моего сознания по ночам и часто тревожили членов группы. С извинениями за такую бестактность Клэнси предложила ежедневно потчевать меня эльфовой корой до тех пор, пока я не научусь контролировать свой Скилл или пока Скилл не будет подавлен во мне. Неттл сказала ей, что учтет ее соображения после подробного рассмотрения проблемы.

Когда же я спросила Неттл, как свою сестру, не хочет ли кто-то услышать и мое мнение по этому вопросу, она ответила:

- Иногда взрослые должны решать, что будет лучше для младших, Пчелка. В этом вопросе ты должна довериться мне.

Но это было проще сказать, чем сделать.

И неприятности, которые преследовали меня, на этом не кончились. Нед Гладхарт пришел ко мне в комнату очень поздно ночью, сопровождаемый Лантом и лордом Шансом. Коушен была страшно возмущена таким нарушением приличий, пока я не напомнила ей, что Нед – мой сводный брат. Он сыграл для меня несколько легкомысленных песенок и вскоре заставил захихикать даже Коушен. Тогда лорд Шанс сказал, что мне нужно будет изложить Неду историю своих злоключений, как только я почувствую в себе готовность говорить об этом. Так как это не только моя личная история, но история всего герцогства Бакк, все ее события должны быть сохранены. Я вспомнила слова сестры и сказала, что «учту его соображения после подробного рассмотрения проблемы».

Нед ухмыльнулся и сказал:

- Уж учти, сделай милость! - и вернулся к своим нотам.

Дни мелькали, заполненные обедами и приглашениями, зваными вечерами с отпрысками других благородных семейств моих лет, дружбы с которыми мне нужно было искать. Леди Симмер отвечала за расписание моих встреч. Мои братья с женами и детьми приходили проведать меня несколько раз. Я обнаружила, что едва знаю их теперь. Я любила их по-прежнему, но это была любовь на расстоянии. Они отвечали мне тем же. Я смотрела со стороны, как они болтают с Неттл, за их жестами и репликами, их фразами «а ты помнишь…?» - всему, что отвечало понятию «семья», частью которой я никогда не была. Они были добры ко мне. Они дарили всякие безделушки, которые принято дарить младшим родственницам. Риддл всегда сидел рядом во время этих визитов. Он разговаривал со мной, чтобы у меня был хоть кто-то, с кем можно переброситься словечком, и учил, как улыбаться этим «чужим» людям, которые, несомненно, любили меня, и понятия не имели о тяжких испытаниях, что выпали на мою долю. Но я и не хотела, чтобы они об этом знали. В такие моменты я была рада, что по настоянию Пера я свела свои шрамы. Если я и заговаривала с родней, то рассказывала о том, как живые корабли превращались в драконов, описывала их говорящие носовые фигуры или чудеса Кельсингры. Я думаю, они были уверены, что, по меньшей мере, половина из моих рассказов – детская выдумка. И это меня устраивало.

Я начала понимать, почему отец писал по ночам. И почему он сжигал написанное.

Однажды наступил день, когда утро оказалось ничем не занятым, так как королева, из-за своего деликатного положения, отпустила всех своих леди. Я умоляла, чтобы мне позволили покататься верхом, и когда добилась своего, настояла, чтобы мне оседлали именно Присс. Как только я оделась для прогулки, меня огорошили сообщением о четырех благородных отпрысках моего возраста (двое из которых – моего пола), которые составят мне компанию. Я презирала их за то, что каждый непременно нуждался в услугах грума, чтобы сесть в седло или спешиться, а иногда на прогулках их сопровождали еще и родители. Фитц Виджилант и лорд Шанс должны были ехать рядом со мной. Мое сердце подпрыгнуло, когда я увидела Пера, но ему едва позволили держать голову Присс, пока «мой» грум опекал меня во время посадки в седло. Это уже было чересчур.

- Я знаю, как садиться на лошадь, - настаивала я и сама себе казалась капризной и избалованной девчонкой.

Дальше было хуже. Мы скакали степенной рысцой, которая позволяла взрослым поддерживать беседу, а молодым – рассказывать занудные и скучные истории. Пер ехал далеко позади нас. Я оглянулась и увидела его, и на мгновение наши взгляды встретились. Я прижалась к холке лошади и сказала Присс:

- Беги!