Судьба по-русски

И не просто вспоминаю секретаря и его мудрую маму, но решил вставить этот их разговор в свой новый фильм «Любить по-русски-3».

«Любить по-русски»

К этому фильму меня подталкивал Кто-то…

Этот Кто-то словно сопереживал мне в моих болезненных раздумьях о начавшейся новой жизни. Я чувствовал его постоянно рядом. А он, словно не отпуская меня, шептал по-доброму, неназойливо… Казалось, он даже просил меня: «Не отчаивайся, не торопись, оглянись-осмотрись… Вдумайся… Может, стоит неистраченную энергию направить в будущее?.. Жизнь ведь продолжается…»

А меня в этой новой жизни многое повергало в отчаяние, рождало мучительные мысли о том, что не все ладно у нас… Будучи делегатом XXVII съезда КПСС, я с душевным подъемом принял звучавшие с трибуны слова нового Генерального секретаря М.С.Горбачева «гласность», «плюрализм», «новое мышление» (пусть и с ударением на первый слог)… Но при этом вызывало недоумение, сомнение завитавшее вдруг определение о новом пути развития нашей страны — «социализм с человеческим лицом». И невольно возникал вопрос: «А раньше-то что было? Вроде же мы его построили?..» Ведь Л.И.Брежнев утверждал это, говорил об уже готовом, «развитом социализме»… Помнилось и бойкое утверждение-обещание Н.С.Хрущева: «Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме…»

А жизнь, вопреки утверждениям и обещаниям, хирела на глазах. В стране все явственнее ощущался недостаток продовольствия. Полки даже столичных магазинов становились стерильно пустыми. И если «выкидывали» что-либо из продуктов в Москве, то столичное торговое пространство тут же заполнялось живущими впроголодь людьми из Тулы, Рязани, Твери, Смоленска, Владимира… Все электропоезда разносили по Центральной России один запах — колбасный… Колбаса сомнительного качества становилась мерилом, символом относительно сытого существования…

Я не из тех, кто умилялся, когда меня узнавали на улицах. Но в конце 80-х годов, признаюсь, нередко ловил себя на мысли: «Хоть бы узнали». Это когда, переборов себя, зажав в кулак гордость, стыдливость, заходил в магазин через служебный вход с надеждой отовариться… Случался и бартерный обмен на какой-нибудь свиноферме, птицефабрике, в колхозе или совхозе: я — полуторачасовой сольный концерт, мне — картошку, капусту, морковь…

Да, так было…

Поневоле приходилось ковыряться в мозгах, чтобы понять необъяснимое, несовместимое… Ну, например, как было не поразиться, не удивиться тому, что бросалось в глаза, когда я побывал в то наше застойно-непристойное время в ГДР и в ФРГ. Глухому было слышно, слепому было видно, что эти два германских государства живут хоть и рядом, но словно на разных планетах. Уровень жизни в ФРГ был намного выше, чем у немцев, живших в ГДР. Может, потому, несмотря на опасность попасть под пули, лезли восточные немцы через Берлинскую стену к своим западным братьям?

И снова вопрос — почему? Я не политик, не социолог, не экономист. Я не мог, не брался давать глубокий анализ этому. Но ведь нельзя было не видеть, что у немцев — одна история, одна родина — Германия, один язык, одна культура, наконец, общее для всех поражение в войне, общие разрушения… Но одна часть немцев после войны пошла развиваться через свободный рынок, другая (ГДР) пошла нашим путем, социалистическим…

Не мог я обосновать все это экономически, политически, но для меня становилось ясно, что путь наш неверен. И жизнь каждый день подбрасывала мне пищу для сомнений…

Почему СЭВ (Совет Экономической Взаимопомощи) при первой же возможности распался с такой легкостью? И ни одна из стран социалистического содружества не пошла прежним путем, не сказала: «Социализм — это прекрасно». Все радостно разбежались, кинулись в объятия западного мира.

А с какой легкостью, словно карточный домик, после встречи в Беловежской Пуще лидеров трех республик развалился «великий, могучий Советский Союз», «созданный волей народов», как пелось в нашем гимне!..

Кто сейчас осмелится утверждать, что народы бывшего СССР, получившие суверенитет, обрели все блага жизни? Суверенитет — вещь очень дорогостоящая… Но лихо разрушали старое (я не говорю — лучшее, потому немногие испытывают ностальгию), а вот как строить новое, «прорабы перестройки», реформаторы понятия не имели… Сначала сделали, потом стали думать… А народы окунули в омут. Кто догреб до берега — «новым русским» зовется… Кто-то еще барахтается что есть мочи… Но больше тех, кто уже выбился из последних сил…

Вот и скажет мой герой Мухин (из фильма «Любить по-русски»): «Так, как жили, — жить нельзя! Но так, как живем сегодня, — невозможно!»