Судьба по-русски

– Женя, ты даже не представляешь, как трудно объяснить Цвигуну твой отказ. Он ведь сказал: «Фильм должен делать только Матвеев!»

Кое-как мне удалось отбрыкаться от постановки фильма «Фронт за линией фронта», но не от участия в нем: пришлось сыграть одну из ролей.

И вот, когда до начала съемок «Емельяна Пугачева» оставалось полмесяца, мне приказали: «Надо сбрить бороду. Предстоит доснять эпизод в „Фронте“».

Опять я бросился к Н. Т. Сизову, объяснял, что за полмесяца не успею отрастить внушительной бороды для своего Емельяна, что могу загубить роль, что… Аргументов привел немало, но что толку… Сизов так прямо и сказал мне:

– Ты же понимаешь: если приказал Цвигун – надо подчиниться.

А очень скоро в моей квартире раздался звонок из КГБ:

– За вами вышла машина… Приготовьтесь, спускайтесь вниз.

Моя Лида, наблюдая с балкона, как к дому подкатила машина, как передо мной открылась дверца, крикнула:

– Сухари-то можно начинать сушить?

Посадили меня в «Чайку», повезли на Лубянку, точнее, тогда – на площадь Дзержинского.

Едем мы по Москве, и гаишники отдают нам честь. Я не мог сдержать смеха – кому честь-то отдаете, орлы? Ясно, что не артисту Матвееву, а Машине генерала Цвигуна…

Едем мы, и я слышу, как сопровождающий меня товарищ докладывает по связи: «Проезжаем там-то, проехали Каменный мост…» То есть дает понять, что мы вот-вот прибудем. Прибыли. Вошли в здание, поднялись на нужный этаж.

Меня, бородатого, встретил сам генерал Цвигун с… большой коробкой в руках…

– Ты первый, кто в этом кабинете получает подарок. – Открывает коробку, а в ней – модель пограничного столба, сделанная из янтаря…

А потом началась речь, уговоры, собственно, то, ради чего и был разыгран этот помпезный спектакль: с шикарной машиной, с отдающими честь гаишниками, с дорогим подарком. Меня если не «покупали», то давали понять – смекай, где ты находишься, каков уровень тех, кто с тобой разговаривает…

– Ты пойми, – урезонивал меня генерал, – этот фильм будет смотреть сам Президент (правда, тогда никакого президента у нас не было – был Генсек, был Председатель Президиума Верховного Совета СССР)…

Я стал объяснять, почему не могу сейчас сбривать бороду, что-то доказывал, рассказывал об актерских задачах, о достоверности в создании образа и – чуть не плакал:

– Поймите, в том эпизоде я буду стоять одну минуту. И ради этого лишаться бороды, которую растил, холил два месяца?! Ведь меня можно снять со спины, чтобы не было видно моего лица. Кто на экране тогда увидит, с бородой я или нет. А тут – такая роль! Пугачев! Какой тип! Какое время было! Какие люди…

– Да кому он нужен, твой Пугачев, сегодня? А тут фильм о военных, о современной армии… – не дал договорить мне генерал.

– ???

Диссидентам подыграть хотите? Призвать хотите их брать топоры и вилы?..

В то время шла ошалелая борьба с инакомыслием…

В общем, повез меня другой генерал, Пипия (он сейчас на пенсии, живет у себя в Грузии), в район Вышнего Волочка, где доснимали злополучный эпизод. На площадке построили взвод солдат, стал в строй и я, побритый, – спиной к камере. Подходит ко мне (по роли) Слава Тихонов, говорит какую-то фразу. Камера снимает его с лица… Сняли все, как надо было режиссеру. Но оказалось, что на экране в кадре зрителю так и осталось неясно – я ли стою спиной или кто другой…

Вот так и остался я без бороды, а потом всю картину мучился: мне по два с половиной часа делали грим Пугачева…

Как-то спускался я на лифте в своем доме. Женщина, что все поглядывала на меня в кабине, спросила:

– Товарищ Матвеев, это правда, что вы будете играть Пугачева?

– Правда.

– Боже, какой из вас получится бандит! – воскликнула она.

Дверь открылась, мы вышли…

Соседка-то наверняка забыла про бандита, а я потерял покой: почему бандит? И, войдя в класс во ВГИКе, спросил у своих учеников:

– Ребята, вы относительно недавно закрыли школьные учебники, у вас свежи в памяти знания о Пугачеве. Пожалуйста, постарайтесь двумя, максимум тремя словами определить характер, сущность образа Емельяна Ивановича.

И что же я услышал?..

– Мужественный…

– Ёрник…

– Соловей-разбойник…

– Жестокий…

– Раззудись, плечо…

– Ухарь…

– Благородный бандит… (?!)

– Бунтарь…

И конечно же, «защитник народа», «русский герой» – эти определения я в расчет не брал. И все же сколько разных и во многом противоречивых определений… Отчего так пестро? Очевидно, оттого, что имя Пугачева обросло в народе легендами, вымыслами.

Значит, зритель, пришедший в зал кинотеатра, будет требовать – в зависимости от жизненного опыта, образованности, даже пола или национальности – «своего» Пугачева…

Выходит, я должен представить свою версию Емельки и этой версией убедить, что она наиболее верна… Да-с!..

А какой же все-таки мой Пугачев? В сценарии была его фраза: «Я видел, на крыльце помещичьего дома крепостная женщина своей грудью кормила щенят!..»

Когда произносил этот текст, меня словно током било. Какое бесправие, какое унижение человеческого достоинства!