Судьба по-русски

Но не заставило себя ждать и приключение. По замыслу авторов был такой сюжет: огромная баржа с беляками стоит у причала. Шаповалов принимает дерзкое решение атаковать ее своим эскадроном, предварительно обстреляв объект из пушек. Для эффекта три-четыре снаряда должны были взорваться в Оке, выбросив высокие фонтаны воды.

Чтобы заложить заряды взрывчатки на дно реки, требовалась уйма резолюций: от Рыбинспекции, от охотхозяйства, от Министерства внутренних дел… С трудом получили «добро».

И вот все готово к сложнейшей съемке. Взлетают фонтаны. Это сигнал к атаке. Я командую: «Эскадрон, за мной!» И рванул во главе сотни всадников к реке. Влетаем на баржу… А там – никого, кроме одного-единственного оператора – Анатолия Петрицкого. Все «беляки» – осветители, ассистенты и прочая челядь – бултыхаются в воде: вылавливают всплывших вверх брюхами рыбин. Тут и лещи, и стерлядки, и окуньки…

– Стоп! – завопил режиссер Карелов и от отчаяния вцепился в гриву моей лошади.

Вечером гостиница, где проживала наша киногруппа, издавала на весь город рыбные запахи: варилось, жарилось, парилось, мариновалось добытое из славной реки… Перегорели все электропробки! В гостинице мрак и смрад!..

Местное начальство рассвирепело: «Вон!», «Чтоб ноги вашей не было!», «Вы орда, а не кино!», «Браконьеры, вашу трах-тарарах!»

Кое-как гостиничников уговорили. А вот Рыбинспекцию и МВД – нет! Повторное «добро» не получили. Так в картину и вошло то, что оператору Петрицкому впопыхах удалось выхватить из этой рыбацкой «путины»…

Но это были пока что цветочки. Ягодки созрели к моменту сдачи фильма.

Кроме редколлегий, худсоветов, комитетов и цензуры – всех мудро знающих, как делать кино, – выступило со своими советами и Министерство обороны СССР. Тогдашний министр маршал А. А. Гречко создал комиссию по приему дилогии «Высокое звание» под председательством адмирала флота (?!) Горшкова с десятком генералов.

Вот было времечко! Прежде чем режиссер приступит к воплощению своего замысла, сценарий отправлялся на визу в министерство, интересы которого каким-то образом задевались в будущем фильме. Там, засучив рукава, отраслевые спецы принимались редактировать… Все, что казалось им мало-мальски негативным, отсекали, рубили, ломали, корежили… Одним словом, туда посылали кудрявое дерево, оттуда получали телеграфный столб.

Помню, однажды, после подобной министерской экзекуции сценария «Один день доктора Калинникова», медицинское высокое начальство настояло, чтобы героя фильма переделали в героиню. В то время было гонение на курганского врача-новатора Г. А. Илизарова. И вот, чтобы зритель не догадался, про кого речь, «хирургическим» путем превратили Калинникова в Калинникову. И сыграла ее Ия Саввина, создала прекрасный образ, но в целом фильм потерял и первоначальную остроту, и обаяние.

На очередном пленуме Союза кинематографистов режиссеры, доведенные до отчаяния редакторским беспределом, восстали! Режиссер Элем Климов (цитирую по памяти) сказал:

– Если сценарий про учителей – правят учителя, если про военных – солдаты, если про врачей – санитары, если про революцию – девяностолетние старцы… А я вот задумал фильм про психбольницу. Кому посылать?!

Контроль над художником довели до абсурда. Так постепенно в ткань наших картин вползала ядовитая серость.

Так вот, в 1974 году сдавали мы фильм «Ради жизни на земле» комиссии Министерства обороны. Генералы наперегонки, один перед другим, демонстрировали то ли ученость, то ли служебное рвение, то ли преданность адмиралу и маршалу, то ли высокую бдительность…

Вот образцы той «творческой» работы.

1-й генерал:

– Шаповалов грубо разговаривает с женой – этот эпизод надо исключить. (Это из-за фразы: «Ну, чего ты бесишься?» Позже я переозвучил ее на «Чего ты мечешься?» Мне так сказал генеральный директор «Мосфильма» Николай Трофимович Сизов: «Женя, не дразни гусей. Переозвучь».)

Я не выдержал:

– А вы-то как со своими женами дома разговариваете?

– Ха-ха-ха!

– Ну вот и ответ на ваши же претензии!

2-й генерал:

– В землянке Шаповалов в расстегнутом кителе. Не положено, не по форме! Надо исправить.

Я вспылил:

– Он же один в землянке! Он и в трусах там мог быть… А вы что, и спите в обмундировании?

1-й генерал осадил меня:

– Шуточки здесь неуместны. Я больше скажу: зачем вы показываете командующего плачущим? Это в глазах подчиненных – подрыв авторитета…

Молчавший до времени Сизов вынужден был вмешаться:

– Ну, думаю, это вы зря. Недавно погибла жена Шаповалова, а сейчас он получил известие, что и сын в бою погиб… Какое же сердце выдержит?.. И плачет он не на людях… Я думаю, что актер и режиссер этим эпизодом показывают не сухаря, а человека…

Генерал словно не слышал генерального директора «Мосфильма». Обращаясь к Горшкову, отчеканил:

– Этот фрагмент из фильма надо выбросить, товарищ адмирал.

3-й генерал:

– Есть в фильме такой эпизод: Шаповалов своим танком вытаскивает грузовую машину из грязюки. Известно, что такой случай был с маршалом Коневым. Зрители будут думать, что фильм о нем… Лучше эту сцену не показывать…