Судьба офицера. Трилогия

Но, к своей радости, Андрей заметил, как от залегшей цепи поднялись двое - высокая и маленькая фигурки. Видимо, в танке тоже заметили бегущих красноармейцев. Башня развернулась, и по бежавшим короткой очередью прострочил пулемет. Но смельчаки бежали вперед, наперерез. Они поднимались и падали, они ползли и снова вскакивали. В один из таких моментов высокий боец сделал несколько сильных прыжков и оказался почти рядом с танком, упал в ковыль, потом метнул гранату. Она взорвалась возле самого танка. Машина на мгновение остановилась, и этим воспользовался другой боец - подбежал сзади и бросил на броню бутылку с горючей смесью. Сразу же взвилось пламя и заплясало на броне.

Противник откатился назад, за взгорье, ушел и второй танк. Возвратилась на свои рубежи и рота. Оленич пошел разыскивать пулеметчиков. Перестрелка утихла, бойцы приводили себя и свои окопы в боевой порядок, обрадовавшись, словно родному дому. Да, возвращение в свой окоп после атаки всегда вызывает чувство возвращения к жизни, к очагу, к миру. Пусть недолгому, пусть условному, но все же - к миру. Человек-то рожден для мира и труда, а не для войны и разрушений. Эта мысль особенно часто стала приходить Оленичу, вызывая все более глубокие размышления о войне, о родине, о людях. Но сейчас было не до размышлений. В первую очередь надо пробраться к пулеметчикам: узнать, нет ли потерь.

Но у Тура все было в полном порядке. И все же только показался Оленич, как Тур предостерегающе махнул рукой:

- Пригибайтесь, товарищ старший… Тут недалеко в воронке залег немецкий автоматчик - шевельнуться не дает. Мы даже пулемет спрятали.

Оленич опустился на дно окопа. Кто-то подал котелок с водой. Тур поднял над головой саперную лопатку, и сразу же град пуль ударил по брустверу, разбрызгивая песок. Лопатка была прострелена в двух местах.

- Плотно бьет. И точно. Неплохо бы и нам научиться так поражать противника. Где командир роты, который водил подразделение в атаку?

- Так не только он, товарищ старший лейтенант, - улыбаясь, проговорил Тур. - И комбат Полухин ходил с цепью, и вы…

- Ну, я-то вынужден был… А ты не обсуждай поступки старших военачальников, - добродушно заметил Оленич. Но про себя подумал, что ведь замечание-то правильное. Офицеров почти нет и без того, и сразу трем командирам с одной ротой ходить в атаку, причем не решающую судьбу боя, - нерасчетливо и, наверное, неосторожно. Впереди еще будет битва посерьезнее.

- Ну, я пойду по боевым порядкам, посмотрю, что и как… Найди способ выкурить автоматчика.

- Есть, товарищ командир!

Оленич пошел по окопам. В одной траншее, уже осыпающейся от взрывов мин и снарядов, встретил лейтенанта Дарченко, который сидел на бруствере и жадно тянул папиросу.

- Что с теми, что подорвали танк? - спросил Оленич.

- Точно не знаю. Подросток ходил.

- Он живой? Живой? - почти закричал Оленич.

- Ты чего кричишь на меня? - беззлобно огрызнулся лейтенант. - Я же не кричу, что ты лезешь с моими солдатами в контратаку?

Но Оленичу было не до шуток: он вдруг вспомнил фигуру того, кто бросил гранату под танк, и подумал, что это мог быть Полухин! И уже эта мысль не покидала его, и в его памяти воскресли знакомые приметы полухинской фигуры.

- Где Полухин? Это он ходил на танк? Это же он с гранатой бросился на танк! Так? Говори!

- Полухин убит.

- Это точно? Где? Ты сам видел? Может быть, ранен?…

- Бойцы понесли его в санпункт.

- Дай солдата, чтобы показал мне дорогу.

- Сам провожу.

Оленич пошел следом за лейтенантом. Они миновали густые заросли ивняка. В небольшой ложбине под деревом на зеленой траве лежал майор Полухин, возле него возились Женя Соколова и Галя.

Галя проговорила, еле раскрывая запекшиеся от горя губы:

- Четыре пули…

- Товарищ лейтенант, вы временно до приказа будете выполнять обязанности комбата. Берите на себя все полномочия и руководите обороной. - Оленич помолчал, потом добавил: - В секторе обстрела пулемета Гвозденко, прямо перед нашей передовой, в воронке от бомбы засел автоматчик. Пошлите надежных ребят, пусть ликвидируют. Иначе останетесь без пулемета.

Глядя на бескровное, осунувшееся и постаревшее лицо майора, Оленич вспомнил вылепленную из серой глины голову красивой женщины - может быть, жены, а может быть, дочери. Потом вспомнил трудные поиски Полухина своего места в жизни, своего дела. Бесследно ли прошла его жизнь?…

20